42  

– Что же ты, Ленинид, жену не признаешь? – всхлипнула гостья. – Хотя, понятное дело, больше тридцати годков не видались! Значит, сильно я изменилась!

– Ка-ка-какую жену, – попятился папенька, – вы, гражданка, того, ошибаетесь, наверное. Хотя личность мне ваша вроде теперь и кажется знакомой. Вот только вспомнить не могу, где мы с вами встречались?

– В постели, – усмехнулась Света-2, – на подушке, ну погляди повнимательней, я твоя первая жена, мать Виолы, Светлана Алексеевна Коломийцева.

Ленинид уставился на тетку, потом крякнул.

– Ну, – налетела я на него, – как такое понимать? Света, поди сюда!

Естественно, Никитка тут же заорал, но я побежала, схватила ручку коляски и так яростно затрясла ее, что бедный мальчик мигом замолчал.

– Что случилось? – раздалось из гостиной.

– Давай сюда скорей! – вывозя коляску в прихожую, заорала я.

Из гостиной вышли Света, Наташа, Леля и Кристя.

– Вот, – недовольно протянула Юркина жена, – всем замечания без конца делаешь, а сама орешь!

Но мне было не до нее.

– Ну-ка, Ленинид, отвечай, кто из них твоя первая жена, эта или та?

Глаза папеньки заметались между женщинами. Надо сказать, что обе они были похожи: маленькие, тощеватые, с острыми носиками, мелкими глазками и волосами, выкрашенными хной. Совпадал примерно и возраст, что-то вокруг пятидесяти пяти.

Бедный Ленинид находился в явной растерянности. Сначала он покосился на Свету-1, потом уставился на Свету-2. Обе тетки какое-то время тоже неотрывно смотрели друг на друга, затем хором воскликнули:

– Ты как сюда попала?

ГЛАВА 14

– Так вы знакомы?! – возмутилась я.

– Ага, – вновь в унисон ответили бабы, – это обманщица!

– Кто? – переспросила я.

– Обманщица, – прозвучало вновь дуэтом.

– Хватит идиотничать, кто из вас Светлана Коломийцева?

– Я, – ответил хор из двух голосов.

– А обманщица?

– Она, – прозвучало без запинки разом от двух теток.

Я почувствовала легкое головокружение и уцепилась за вешалку.

– В чем дело? – протянула Наташка. – Не врублюсь никак.

– Эти дамы утверждают, – пояснила я, – что они мои маменьки и жены Ленинида.

Папенька мигом закрыл голову руками. Вполне понятная предосторожность. Наташка страшна в гневе и может опустить мужу на черепушку что ни попадя: стул, ботинок или вон ту невесть откуда взявшуюся в нашей прихожей палку.

Но Наташка неожиданно вполне миролюбиво сказала:

– Интересное кино! Ну-ка, Ленинидка, признавайся! Может, ты с обеими шуры-муры крутил, а?

Папенька посерел и забубнил:

– Ну так… по молодости… бывало порой, что ж, всех и упомнить, однако.

– Не пори чушь, – оборвала его я, – они называются одним именем, и каждая утверждает, что является моей маменькой. Вполне вероятно, что ты гулял с обеими, но родить меня могла только одна: интересно, которая?

– Я! – выкрикнули Светы.

– Ну-ка, – сурово приказала Лелька, – осмотри их как следует и вспомни, кто твоя первая жена?

Ленинид забубнил:

– Ну, ежели так уж напрячься… Светка, вообще, беленькая была, а эти рыжие.

– Ты когда ее в последний раз видел? – налетела на мужа Наташка.

Ленинид почесал макушку:

– В 65-м, похоже, больше не встречал.

– Ясное дело, – вздохнула я, – тогда она была русая, а сейчас седая и крашеная, цвет глаз помнишь?

– Нет.

– Ну спросила, – фыркнула Наташка, – он и про мои не знает.

– Это ты зря, – закашлялся папенька, – у тебя, как у ведьмы, зеленые.

Наташка треснула его по затылку.

– Сам ведьмак, маньяк сексуальный, в женах запутался! Виданное ли дело, спал, спал с бабой и не помнит, как она выглядела!

– Так больше тридцати лет прошло, – возразил папенька, – целая жизнь протекла, вот что Светой звали – это точно, а отчество я забыл.

– Минуточку! – заорала Наташка. – Должны же у них быть документы! Сказать можно все, что угодно, но в паспортах-то стоят правильные фамилии!

– Меня обокрали, – хором заявили обе маменьки, – документов нет.

Воцарилась тишина.

Внезапно Света-2 заплакала и села на чемодан.

– Мне теперь вон убираться, да? И куда я пойду, ни денег, ни жилья, только бомжевать и осталось! Прости, доченька, обеспокоила. Знаю, виновата перед тобой, уйду сейчас в ночь, дайте лишь воды попить.

Кристина смоталась на кухню и приволокла боржоми.

– Спасибо, внученька, – продолжал рыдать дубль маменьки, – добрая ты, пошли господь счастья. Ладно, ухожу, хоть в реку бросайся! Кому я нужна? Раньше хоть отпущенным материальную помощь давали, а сейчас шиш с маслом.

  42  
×
×