Урожай ядовитых ягодок

– Конечно, нет, – обрадованно подтвердила Настя. – Мямля он жуткая, нерасторопный, медлительный, настоящий тормоз, но патологически честный, прямо до дури. Погоди-ка, адресок поищу.

Через пять минут в моем кармане лежала бумажка с координатами Нестеренко.

– Некрасиво Жора с ним поступил, – покачала я головой, – не по-товарищески. Он тут, кстати, с кем-нибудь дружит?

Настя спокойно ответила:

– А в твоей риелтерской конторе агенты дружат? Вместе дни рождения отмечают, а по воскресеньям в кино ходят?

Я засмеялась.

– У нас человек человеку волк, каждый боится, что другой у него сделку перехватит.

– Здесь то же самое, – пожала плечами Настя, – мы с Жорой общаемся только из-за того, что в одной комнате сидим. Но, если в коридор выходим, то стол запираем и ключики с собой уносим.

Я поболтала с ней еще немного о страховом бизнесе, поняла, что больше ничего интересного не узнаю, и ушла.

Шурик Нестеренко жил не слишком далеко от метро «Менделеевская». Вроде почти Центр, но место неприятное, шумное и грязное. Перейдя Новослободскую улицу, я поплутала во дворах, среди маленьких домиков, построенных в начале двадцатого века, и с трудом отыскала нужный. Ну и какой толк жить в Центре? Погулять тут негде, повсюду асфальт и бетон, в уши назойливо лезет шум, ревут автомобили, гомонят люди. Дышать абсолютно нечем, да и окна жильцам приходится небось раз в месяц мыть, вон какие стекла черные. Нет уж, лучше в спальном районе, среди зелени и относительной тишины. Знаю, знаю, кое-кто возразит:

– До Большого театра и музеев Кремля придется три часа добираться.

Ну и что? Сколько раз в неделю вы посещаете сии заведения? То-то и оно, что раз в год, если не меньше. Поэтому давайте не будем ругать отдаленные районы. В Ново-Переделкине летом намного комфортней, чем на Арбате, а зимой в Солнцеве просто рай. Лес рядом, бери лыжи и катайся. А с продуктами и товарами теперь везде хорошо.

Я вошла в темный подъезд и увидела множество табличек под звонком. Так, тут в придачу ко всему коммунальные квартиры!

Нажав на пупочку пять раз, я подождала немного и услышала детский голосок:

– Мама на работе, а папа на диване спит, вы кто?

– Шуру Нестеренко позови.

Загремел замок, приоткрылась малюсенькая щелочка, в которой засверкал круглый глаз, похожий на вишню.

– Шурика ищете?

– Да.

– Его дома нет, он на работе.

– Позови, пожалуйста, кого-нибудь из старших.

– А никого нет, – завел ребенок, потом опомнился и прибавил: – Папа на диване спит! Он у меня огромный и сильный, как медведь!

Я подавила улыбку.

– Хорошо, с таким не страшно.

– Никого не боюсь, – ответил дрожащий голосок.

– Когда Шурик придет?

– Утром, у него сутки.

– Кем же он работает?

– У метро сидит, в ларьке, – поведало дитя, – конфеты мне носит, глядите!

В щель высунулась довольно грязная ручонка, крепко сжимающая полуобгрызенный леденец на палочке.

– Скажи, ты мальчик?

– Девочка, – оскорбилось существо по ту сторону двери, – Маша.

– Машенька, подскажи, как найти ларек Шурика?

Девочка затарахтела:

– От метро до газетного киоска, слева шаурмой торгуют, а справа будка с конфетами стоит, за ней брат сидит, у него такой кругленький домик, а сверху надпись «Лучшая покупка».

Выпалив последнюю фразу, Маша захлопнула дверь.

Я вернулась к метро, повертела головой в разные стороны, увидела вагончик с железным штырьком, на котором висели куски мяса, и тут же глаза наткнулись на вывеску «Лучшая покупка».

ГЛАВА 16

Шурик сидел не в ларьке, а в павильончике. Когда я вошла внутрь, он отложил книгу, которую читал в отсутствие покупателей, и тихо спросил:

– Что хотите?

Я бросила взгляд на обложку. «Стихи. В.Брюсов». Да уж, меньше всего ожидала увидеть в руках ларечника такую литературу. Детектив, научная фантастика, триллер, что угодно, но не поэзию Серебряного века.

Шурик выглядел несовременно. Худой, бледный юноша в больших очках и застиранной футболке. Никаких серег в ушах, плеера или татуировок. Вьющиеся красивыми кольцами каштановые кудри падали почти до плеч, а глаза у Нестеренко оказались голубые-голубые, прозрачные и беззащитные. На лице Шурика огромными буквами было написано: «Я не могу никого обмануть». Подобное существо должно сочинять вирши, танцевать в балете, петь в хоре, но никак не продавать водку с пивом.

– Что желаете? – мягким голосом повторил паренек.