Урожай ядовитых ягодок

– Номер машины ее записала, – пояснила Соня, – адрес теперь узнать плевое дело. А там посмотрим, как поступить. Много чего придумать можно, я ей это так не спущу!

– Где эта Соня живет?

– А тут, во дворе, – охотно пояснил Леша, – мы соседи. Дом вон тот, где магазин, седьмой этаж. Моя квартира 152, а ее 153.

– Ладно, – кивнула я, – считайте, что ничего не случилось, вы меня не видели.

Подъезд был закрыт на кодовый замок. Я пошарила глазами по сторонам, где-то тут должны быть написаны цифры. Ага, вот, 12. Нажав одновременно на кнопки, я очутилась внутри довольно большого и чистого подъезда. Здание явно строили в пятидесятые годы. Лифт тут ездил внутри железной клетки, он не открывался автоматически, створки следовало распахивать самой.

Дверь нужной квартиры была приоткрыта. Я хотела тем не менее позвонить и уже подняла руку, но тут сверху донеслось:

– Эй, вам кого?

На подоконнике сидела девушка лет восемнадцати с сигаретой в руке.

– Ищу Соню из сто пятьдесят третьей квартиры, – ласково улыбнулась я.

– Ну и в чем дело? Я это! – грубым тоном ответила девушка и затянулась.

Я окинула ее взглядом. Передо мной сидело настоящее дитя рабочих окраин. Ой, только не надо упрекать меня в снобизме. Сами знаете, что родилась я у папеньки-уголовника и маменьки-алкоголички, академиков, писателей или композиторов в моем генеалогическом древе нет, сплошные пролетарии и крестьяне, зарабатывающие на жизнь тяжелым физическим трудом.

Но вот парадокс! Иногда поговоришь с каким-нибудь представителем элиты и поймешь: этот человек хорош только внешне, в душе он самый настоящий хам, не обремененный раздумьями, и никакие университетские дипломы не прибавят ему ума и воспитания. С другой стороны, в нашем дворе жила баба Клава, всю жизнь проработавшая на заводе, в цеху, где делают шины для автомобилей. Образование у Клавдии Михайловны – всего пять классов, но более умного, тонкого, душевного человека, чем она, я не встречала. И дети, и внуки у бабы Клавы были очень интеллигентные, милые, воспитанные, лишенные эгоизма люди.

Так что «дитя рабочих окраин» – это не констатация места рождения, а состояние души. Подобная деточка может появиться в любой семье. Вы, наверное, не раз встречали сии экземпляры.

Лет с десяти они четко понимают, что любая учеба не принесет им никакой радости. Этих детей можно бить ремнем, уговаривать, упрашивать, толку чуть. В дневниках у них стройными рядами толпятся двойки и замечания. В двенадцать лет ребеночек предпочитает проводить время в подъезде или во дворе, в окружении таких же подростков, они сбиваются в стаи.

Девочки, размалеванные сверх меры, с шиком затягиваются сигаретой и виртуозно ругаются матом. Для подавляющего большинства этих подростков уже не существует никаких жизненных тайн, а кое-кто уже пару раз лечился от гонореи. Естественно, книг они не читают, впрочем, любят кино со стрельбой и погонями. Лет в четырнадцать пути «детей рабочих окраин» расходятся.

Одна часть, совершив преступление, пополняет ряды малолетних нарушителей закона, другая, вняв мольбам родственников, идет в ПТУ и мрачно овладевает зачатками знаний, из этих девушек и юношей получаются отвратительные парикмахеры, злобные продавцы и неумелые автослесари. К двадцати годам они обзаводятся семьями, рожают ненужных им детей и без конца ругаются со своей второй половиной.

Люди притягивают себе подобных, поэтому хороших друзей у представителей данной разновидности человечества нет. Правда, иногда вдруг у них появляются сын или дочь, разительно не похожие ни на маменьку, ни на папеньку. Тяжело детство такого ребенка, тянущегося к знаниям и книгам. Но Соня не имела к последним никакого отношения.

– Ну, чего надо-то? – повторила она, болтая ногой, обутой в босоножку.

Ногти у нее были кроваво-красные, а пальцы просто черные. Впрочем, голова выглядела не лучше. Выкрашенные в желтый цвет волосы оттеняли бледно– зеленое развратное личико с яркими губами и пламенеющими щеками. Косметика была куплена возле метро за копейки, поэтому румяна лежали толстым слоем, а помада напоминала бордовую глину. Довольно большие глаза были окружены частоколом слипшихся ресниц, на верхних веках красовались переливающиеся тени. Картину довершала татуировка, сделанная на плече: черно-красный скорпион размером примерно с пачку сигарет.

– Вы Соня?

– Ну…

– Лешу знаете?

– Какого?