Левиафан

– Я понимаю, что сумма баснословно велика, но все же могли бы вы хотя бы приблизительно предположить, сколько в ней нулей? – отчетливо, словно обращаясь к тупому ученику, произнесла мадам Клебер, лишний раз продемонстрировав, что жена банкира всегда таковой остается.

Кларисса же с удовольствием послушала бы еще про волшебные свойства драгоценных камней, разговора о деньгах она предпочла бы избежать. Кроме всего прочего, это еще и вульгарно.

– Итак, давайте прикинем. – Свитчайдд вынул из кармана карандаш и приготовился писать на бумажной салфетке. – Раньше самым дорогим камнем считался алмаз, но после открытия южноафриканских копей он заметно упал в цене. Крупные сапфиры встречаются чаще, чем другие драгоценные камни, и потому в среднем вчетверо дешевле бриллиантов, но это не относится к желтым и звездчатым сапфирам, а именно они составляли в собрании Багдассара большинство. Чистые сверхбольшие рубины и изумруды крайне редки и ценятся выше бриллиантов такого же веса… Хорошо, для простоты представим, что все 512 камней – бриллианты, причем одинаковой стоимости. Вес каждого, как я уже сказал, 80 каратов. По формуле Тавернье, которой пользуются ювелиры всего мира, стоимость одного камня вычисляется так: берется рыночная цена однокаратного алмаза и умножается на квадрат количества каратов, содержащихся в данном камне. Получается… Однокаратный бриллиант стоит на Антверпенской бирже фунтов пятнадцать. Квадрат восьмидесяти – это шесть тысяч четыреста. Умножить на пятнадцать… М-м… Девяносто шесть тысяч фунтов стерлингов – вот цена среднего камня из брахмапурского ларца… Умножить на пятьсот двенадцать… Около пятидесяти миллионов фунтов стерлингов. А на самом деле еще больше, потому что, как я вам уже объяснил, цветные камни такого большого размера ценятся дороже бриллиантов, – торжественно подытожил Свитчайлд.

– Пятьдесят миллионов фунтов? Так много? – осипшим голосом спросил Ренье. – Но ведь это полтора миллиарда франков!

У Клариссы перехватило дыхание, она уже не помнила о романтических свойствах камней, потрясенная астрономической суммой.

– Пятьдесят миллионов! Да это половина годового бюджета всей Британской империи! – ахнула она.

– Это три Суэцких канала! – пробормотал рыжий Милфорд-Стоукс. – Даже больше!

А комиссар тоже придвинул салфетку и углубился в какие-то расчеты.

– Это мое жалованье за триста тысяч лет, – растерянно сообщил он. – Вы не загнули, профессор? Чтобы у какого-то туземного царька водились такие сокровища?

Свитчайлд ответил гордо, словно все богатства Индии принадлежали лично ему:

– Это еще что! Драгоценности хайдарабадского низама оценивают в триста миллионов, да только их в одном маленьком ларце не уместишь. По компактности сокровище Багдассара, действительно, не имело себе равных.

Фандорин осторожно тронул индолога за рукав:

– Все же, я п-полагаю, эта сумма носит несколько абстрактный характер. Вряд ли кому-нибудь удалось бы сразу продать такое количество г-гигантских драгоценных камней? Это сбило бы цену на рынке.

– Напрасно вы так думаете, мсье дипломат, – живо ответил ученый. – Престиж «брахмапурского стандарта» столь высок, что от покупателей отбоя бы не было. Уверен, что по меньшей мере половина камней даже не покинула бы Индии – их раскупили бы туземные князья, и в первую очередь все тот же низам. А из-за остальных камней передрались бы банкирские дома Европы и Америки, да и европейские монархи не упустили бы случая украсить свои сокровищницы брахмапурскими шедеврами. О-о, при желании Багдассар мог распродать содержимое своего ларца в считанные недели.

– Вы все время говорите об этом человеке в п-прошедшем времени, – заметил Фандорин. – Он умер? Что же тогда стало с ларцом?

– Этого, увы, никто не знает. Конец Багдассара трагичен, Во время сипайского мятежа раджа имел неосторожность вступить в тайные сношения с бунтовщиками, и вице-король объявил Брахмапур враждебной территорией. Злые языки поговаривали, что Британия просто решила прибрать к рукам сокровища Багдассара, но это, конечно, неправда – мы, англичане, такими методами не действуем.

– О да, – с нехорошей улыбочкой кивнул Ренье, переглянувшись с комиссаром.

Кларисса осторожно посмотрела на Фандорина – неужели и он заражен бациллой англофобии, но русский дипломат сидел с совершенно невозмутимым выражением лица.

– Во дворец Багдассара был отправлен драгунский эскадрон. Раджа пытался спастись бегством в Афганистан, но кавалерия догнала его у переправы через Ганг. Подвергаться аресту Багдассар счел ниже своего достоинства и принял яд. Ларца при нем не оказалось, только узелок с вложенной в него запиской на английском. Записка была адресована британским властям. В ней раджа клялся в своей невиновности и просил переслать узелок его единственному сыну. Мальчик учился в частном пансионе где-то в Европе. У индийских вельмож новой формации это в порядке вещей. Надо сказать, что Багдассар вообще был не чужд веяний цивилизации, не раз бывал в Лондоне и Париже. Он даже женился на француженке.