40  

– Ловко! – засмеялся Ренье. – Действительно, не подкопаешься.

– Это еще что. – Комиссар листал бумажки дальше. – Есть история и вовсе фантастическая. Место действия – американский Дикий Запад, год 1873-ий. В Калифорнию, на золотые прииски, приехала всемирно известная некромантка и Великая Драконесса. Мальтийской Ложи мисс Клеопатра Франкенштейн, по паспорту же Мэри Сэнфон. Она объявила старателям, что в эти дикие места ее привел голос Заратустры, повелевшего своей верной служительнице поставить в городке Голден-Наггет великий эксперимент. Именно на этой широте и долготе энергия космоса сконцентрирована таким уникальным образом, что в звездную ночь, при помощи некоторых каббалистических формул возможно воскресить того, кто уже пересек Великую Черту между Царством Живых и Царством Мертвых. И сделает Клеопатра это чудо нынче же ночью, в присутствии публики и совершенно бесплатно, потому что она не какая-нибудь циркачка, а медиум Высших Сфер. И что вы думаете? – Гош подержал эффектную паузу, – на глазах у пятисот бородатых зрителей Драконесса поколдовала над курганом Красного Койота, легендарного индейского вождя, умершего сто лет назад, и вдруг земля зашевелилась, можно сказать, разверзлась, и из-под кочки вылез индейский воин в перьях, с томагавком, с раскрашенной физиономией. Зрители задрожали, а Клеопатра, вся во власти мистического транса, возопила: «Я чувствую в себе силу Космоса! Где тут у вас городское кладбище? Сейчас я оживлю всех, кто там лежит!». Тут в статье написано, – пояснил полицейский, – что кладбище Голден-Наггета было весьма обширным, потому что на приисках каждый день кого-нибудь непременно отправляли на тот свет. Могил, кажется, было даже больше, чем живых обитателей городка. Когда старатели представили, что начнется, если все забияки, пьяницы и висельники вдруг полезут из могил, среди зрителей началась паника. Положение спас мировой судья. Он вышел вперед и очень вежливо спросил у Драконессы, не согласится ли она прекратить сей великий эксперимент, если жители городка преподнесут ей полную сумку золотого песка в качестве скромного пожертвования на нужды оккультной науки.

– Ну и как, согласилась? – расхохотался лейтенант.

– Да. За две сумки.

– А что индейский вождь? – спросил Фандорин, улыбаясь. Славная у него улыбка, только уж больно мальчишеская, подумала Кларисса. Нет, дорогая мисс, выкиньте из головы. Как говорят в Суффолке, хорош пирожок, да не про твой роток.

– Индейского вождя Клеопатра Франкенштейн забрала с собой, – с серьезным видом ответил Гош. – Для научных исследований. Говорят, его потом прирезали по пьянке в денверском борделе.

– Д-действительно интересная особа эта Мари Сан-фон, – задумчиво произнес Фандорин. – Расскажите-ка про нее еще. От всех этих ловких мошенничеств до хладнокровного массового убийства изрядная д-дистанция.

– Oh, please, it's more then e№ugh, – запротестовала миссис Труффо и обратилась к мужу. – My darling, it must beawfully tiresome for you to translate all this №nsense.[12]

– А вас, мадам, никто на заставляет тут сидеть, – обиделся комиссар на «нонсенс».

Миссис Труффо возмущенно похлопала глазами, однако уйти и не подумала.

– Мсье казак прав, – признал Гош. – Подыщу-ка я примерчик позлее.

Мадам Клебер прыснула, взглянув на Фандорина, да и Кларисса при всей своей нервозности не могла сдержать улыбки – до того мало был похож дипломат на дикого сына степей.

– А вот про негритенка послушайте. Тут и летальный исход присутствует. Дело недавнее, позапрошлого года. – Сыщик проглядел несколько скрепленных вместе листков, видимо, освежая историю в памяти. Ухмыльнулся. – В некотором роде шедевр. В моей папочке много чего есть, дамы и господа. – Он любовно похлопал короткопалой плебейской лапой по черному коленкору. – Папаша Гош собирался в дорогу сновательно, ни одной бумажечки, которая могла бы пригодиться, не забыл. Конфуз, о котором я вам сейчас, поведаю, до газет не дошел, у меня тут полицейская сводка. Значит, так. В одном немецком княжестве, (в каком именно, не скажу, потому что материя деликатная) ждали прибавления в августейшем семействе. Роды были трудными. Принимал их лейб-медик, почтенный доктор Фогель. Наконец спальня огласилась писком. Когда великая герцогиня, от страданий на несколько минут лишившаяся чувств, открыла глаза и слабым голосом попросила: «Ах, герр профессор, покажите мне моего малютку», доктор Фогель с крайне смущенным видом подал ее высочеству очаровательного крикуна светло-кофейного цвета. Великая герцогиня снова лишилась чувств, а доктор выглянул за дверь и опасливо поманил пальцем великого герцога, что было вопиющим нарушением придворного этикета.

  40  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×