Антикиллер

Наладить «Контакт» со Щпарковой считалось делом заведомо безнадежным, но Хасьянов как всегда уверенно подкатил к старинному особняку, в котором располагался областной суд, взбежал по лестнице, обошел плечистого молодого парня у кабинета, но тот взял его за руку и отпустил, лишь увидев, удостоверение адвоката.

По-прежнему уверенно Хасьянов зашел к Шпарковой и громко поздоровался.

– У меня есть вопросы по делу Пахальяна и Кваскова, интересы которых я представляю, – выложив на стол квадратик ордера, подтверждающего допуск к делу, он без приглашения опустился на стул.

– Действия моих подзащитных квалифицированы неверно, доказательства собраны недостаточно...

У бабы Веры болела голова и ныло в правом боку, поэтому она почти не слушала, что говорил посетитель.

– Вы знакомились с делом, заявляли ходатайства, в процессе будете отстаивать свою позицию, – дежурной фразой она отмахнулась от монотонной тягомотины защитника, как отмахивалась в кухне своей малосемейки засаленным полотенцем от назойливых мух.

Пенталгин и но-шпа – вот что ей сейчас нужно. В графине оставалось немного мутной и теплой воды, хватило на четверть стакана. Взгромоздив на стол перед собой допотопную клеенчатую сумку, баба Вера принялась рыться в ее захламленном чреве, откровенно отгородившись от уверенного молодого человека, слишком молодого и, по ее понятиям, недопустимо развязного для адвоката.

Новые времена! Раньше в адвокатуру попадали сквозь сито придирчивого отбора. Собственно, имелось только два пути: или рекомендация административного отдела обкома партии или пять тысяч председателю коллегии. Тогда столько стоил автомобиль. Большая часть суммы уходила в тот же адмотдел: без одобрения партии председатель не мог даже пикнуть. Так что, строго говоря, все приходили одним путем, зато адвокаты отвечали стандартным номенклатурным требованиям. Солидные, зрелые, почтительные...

Невозможно представить, что кто-то из них продолжал долдонить свою ахинею после того, как судья дал понять, что не желает ее слушать! А можно представить, чтобы те генеральные директора похищали людей, стреляли друг в друга, совершали убийства?! Новые времена. Какие подзащитные, такой и адвокат.

Баба Вера нашла, наконец, лекарства, привычно разжевала горький пенталгин, забросила в рот две маленькие желтые таблетки но-шпы, запила противный вкус медикаментов не менее противной водой.

«Противно, но привычно», – вспомнилась вдруг философская присказка Каспарчика, которой он амортизировал руководящие указания независимому правосудию. Она вытерла рот тыльной стороной ладони. Пора выставлять этого хмыря...

– Молодые парни – ладно, их и осудить можно к условной мере, но генеральные директора – очень солидные люди, они должны быть оправданы...

"Смысл того, что говорит молодой человек, наконец дошел до бабы Веры и она замерла с открытым ртом. Нижний зубной протез раздражающе сдвинулся вперед.

– Вы невнимательно слушали? – участливо осведомился адвокат. – Понимаю: возраст... Здоровье надо беречь... Баба Вера присосала челюсть на место.

– Повторю основное: меня прислал очень влиятельный и уважаемый человек. Некоторые называют его Шаманом. Он хочет, чтобы Пахальян и Квасков получили оправдательный приговор. Это будет нетрудно: свидетели изменят показания. Остальные могут быть осуждены. Но условно. За это вы получите один миллион рублей. Можно полтора.

Молодой человек обаятельно улыбнулся.

В следующую секунду баба Вера перегнулась через стол и звезданула его в челюсть. Когда-то такой удар сшибал обнаглевшего урку на пол и его приходилось отливать водой. Но это было давно. Кулак уже не имел прежней силы, да и в правом верхнем ящике стола не было любимого нагана.

Адвокат слегка отшатнулся и потер скулу.

– Помилуйте, как вам не стыдно! Вы же судья, а ведете себя по-хулигански.

– Ты, сука! – бешено закричала баба Вера. – Я тебе матку вырву!

Она вскочила, затопала ногами и рванула все же правый ящик, но чуда не произошло, тогда она швырнула в негодяя стакан.

– С вами невозможно вести переговоры, – молодой человек отряхнул брызги. – Не согласны – так и скажите! Зачем скандалить?!

– Я тебя, я тебя... Баба Вера повалилась в кресло.

В кабинет влетел охранник, замер недоуменно, глядя на спокойно сидящего адвоката и находившуюся вне себя Шпаркову.

– В чем дело?

Следом вошли судьи из соседнего кабинета – верткая, яркая Васильева и флегматичный увалень Оглоблин.