Билет на ковер-вертолет

Быстрая речь Риты была прервана звонком мобильного. Недовольно поморщившись, девушка схватила трубку.

— Да ну? — воскликнула она спустя секунду. — А он чего? Bay! Давай приезжай! А мне плевать, последний час там сижу. Ага! Перед уходом весь комп очищу, пусть посуетится, урод! Я сейчас еще одной женщине глаза открыла, клиентки его лишила. Пустячок, а приятно. Ну, жду! — Сунув мобильный в карман, вскочила. — Мне пора.

— Спасибо, — с чувством произнесла я.

— Звони по тому телефону и ко мне обращайся без стеснения, — повторила Рита и умчалась.

Я допила великолепный кофе, положила визитку в кошелек, расплатилась и пошла на улицу.

Наташа Иванова оказалась стройной, длинноногой блондинкой с большими синими глазами.

— Вы Арина Виолова? — с некоторым сомнением спросила девушка.

— Верно. Это мой псевдоним, по паспорту Виола Тараканова.

— Но на фотографии, которая помещена на книге, совсем другая женщина!

Я усмехнулась:

— Всегда вздрагиваю, если мне говорят: «Узнали вас по снимку на обложке».

— А чем докажете, что вы та самая Виолова? — нахмурилась Наташа.

Странное поведение девушки стало раздражать.

— Мне нет никакой необходимости что-либо доказывать. Я ведь хотела побеседовать не с вами, а с Машей Левкиной, ближайшей подругой Ани Галкиной. Наверное, я не правильно поняла ситуацию, отчего-то решила: Маша сейчас у вас.

— Что с Аней? — воскликнула Наташа. — Вы по телефону сказали: «С Галкиной беда».

— Ее арестовали.

Наташа прижала руки к груди:

— Господи? За что?

— За убийство. Подробностей не знаю. И вообще, позовите наконец Машу!

— Она умерла, — тихо ответила Иванова.

— Когда?

— Неделю назад.

— От чего? Левкиной же не сто лет было!

— Под автобус попала.

— Под автобус? — подскочила я. — Как же такое случилось?

Наташа отошла к окну и очень тихо ответила:

— Она на остановке стояла. Времени было около семи вечера, самый час пик. Подошел автобус, народ в него полез, давка, толчея, сами понимаете. Еще теперь турникеты придумали, пока в салон попадешь, напихаешься локтями, а у водителя расписание, вот он и поехал, не посмотрел, что не все успели сесть. Наверное, Машу в этот момент кто-то толкнул, она не удержалась, упала и прямо под заднее колесо угодила. В общем, насмерть. Виноватого не нашли, да и искать особо не стали, посчитали за несчастный случай.

Я попыталась переварить информацию.

— Аня не знала о кончине Маши?

Наташа продолжала смотреть в окно, на мой вопрос она не ответила.

— Вот странность… — недоумевала я, — Ирина, мать Ани, сказав, что Маша лучшая подруга ее дочери, посоветовала мне поговорить с ней. Неужели Галкина не в курсе несчастья? Родители Маши ничего не сообщили Ане? И потом, вы… похоже, дружили с Машей, знаете Аню…

Наташа обернулась:

— Ну, маме-то Аня точно правду не сообщила, потому что они с Машей незадолго до несчастья поругались и решили больше никогда не встречаться.

— Почему?

Наташа хмыкнула:

— В двух словах не объяснить. Просто перестали понимать друг друга.

— Но ведь они общались давно?

— Со школы, — коротко ответила Наташа. — Анина мама поменяла место жительства, переехала на другую квартиру, Анъка пришла в нашу школу, и ее посадили рядом с Машей.

— Погодите, получается, вы тоже учились вместе с ними.

— Ну да, — слегка недовольно ответила собеседница.

— Значит, вы сумеете мне рассказать…

— Нет, — резко ответила Наташа, — не сумею. Меня удивило выражение злости, появившееся на симпатичном личике, но, поскольку альтернативы не имелось, я решила попытаться наладить контакт с Наташей.

— Аня попала в беду!

— Этого следовало ожидать.

— Почему?

— Ну… она постоянно лезла невесть куда. Делала глупости, очень жадной стала… А что случилось? — наконец-то проявила любопытство Наташа.

— Аню обвиняют в убийстве Лизы Макаркиной, жены массажиста, соседа…

— Так и знала, что Галкина плохо закончит! — с явным злорадством воскликнула Наташа. — Ну, прямо офигеть!

Я, сообразив, что у девушек были непростые отношения, попросила:

— Наташа, расскажите мне об Ане.

— Ничего я не знаю, — быстро ответила девушка. — А что, Анька призналась?

— Нет. Более того, она категорически отрицает факт своей причастности к преступлению.

— Ага.

— Ее мама в шоке.

— Понятно.