Билет на ковер-вертолет

— Я бы с тобой полностью согласилась, — подняв глаза на мужа, ответила Лиза, — но есть одно «но». Та статуэтка не стояла в гостиной.

— У нас еще где-то есть фигурки? — изумился Антон. — Не замечал.

Лиза покраснела.

— Есть две кошки из глины. По виду это довольно грубые поделки, ничего ценного. Но они были последним приобретением папы… Я тебе не рассказывала эту историю… не слишком приятные воспоминания… но сейчас, думаю, надо. А то дома творится черт-те что!

Глава 24

Лизочка очень хорошо запомнила вечер, когда папа принес домой газетный сверток. Отдав его маме, он сказал:

— Смотри.

— Они! — ахнула Розалия. — Тебе их дали!

— Да, — гордо ответил папа, — раздобыл! Понимаешь…

И тут мама, сделав большие глаза, указала взглядом на стоящую невдалеке Лизу. Папа моментально примолк, а Розалия поспешно велела дочери:

— Немедленно ступай делать уроки.

Приученная повиноваться родителям, школьница покорно поплелась в свою спальню, но девочку охватило любопытство. Что же такое принес папа? Отчего мама прогнала ее из комнаты? Недолго думая, Лиза вышла в коридор, но оставалась у двери папиного кабинета и, опустившись на корточки, приникла глазом к замочной скважине. По счастью, отец сидел за столом, а мама стояла возле него, поэтому девочке достаточно хорошо была видна столешница, на которой стояли фигурки.

— Точно они? — спросила мама.

— Абсолютно, — ответил отец. — Валерий Павлович, муж Теодоры Вольфовны, их мне в кредит дал, это семейная реликвия Блюм.

— И сколько они стоят?

Ответ отца Лиза не услышала, зато возглас мамы прозвучал вполне отчетливо:

— Где же взять такую сумму?

— Ерунда, поднатужимся! — бодро воскликнул папа. — В конце концов, можем продать…

— Что? — нервно перебила мама.

— Ну… твои серьги, те, которые от бабки достались.

— Это единственная память о родителях, — попыталась возразить Розалия. — К тому же эти сережки и четверти нужной суммы не стоят. Может, лучше продать что-нибудь из коллекции? Вон, на стене Репин…

— Милая, — с укоризной заговорил папа, — ну как ты могла предложить подобное?

— Фигурки надо вернуть Теодоре! — выпалила вдруг мать. — Вдруг она не знает, что муж решил продать ее реликвию? Некрасиво получится. Почему тебе их Валерий Павлович дал, а не сама Блюм? Нет, отнеси назад.

— Никогда!!!

— Но деньги…

— Дорогая, — вкрадчиво завел папа, — нас ведь только четверо, две девочки и мы, верно?

— Да, — растерянно подтвердила Розалия, явно не понимавшая, куда клонит муж.

— И зачем тогда нам такая огромная квартира? — ажиотированно продолжил отец. — Вполне хватит однокомнатной!

— Федя! Ты с ума сошел!

— Обменяем с доплатой, вот и необходимые деньги.

— Этот вопрос сразу не решить, — дрожащим голосом парировала Розалия, — его решение на месяцы растянется.

— А вот и нет! — совершенно счастливым голосом воскликнул папа. — Гера Раков все мигом устроит, они с женой давно мечтают о просторной квартире. Оно и понятно, им с ребенком тесно в однушке. Раковы переедут к нам, мы к ним, а разница к Блюм отправится.

— Федя, — попыталась вразумить супруга Розалия, — значит, Раковым в однушке тесно втроем, а нам вчетвером в самый раз?

— Любимая, — прокурлыкал папа, — ты же понимаешь, что мы получим взамен.

— А это точно они?

— Абсолютно.

— Совершенно не похожи!

— Объяснял же — все ради конспирации, их очень много лет прятали, — терпеливо продолжал папа. — Они! Видишь, вот тут есть дырочка. Глянь…

Наступила тишина. Лиза, так ничего и не понявшая, продолжала сидеть у двери.

— Вчетвером в крошечном пространстве можно сойти с ума, — ожила мама. — Да разрешат ли такой обмен? Ведь нам, четверым, будет не хватать метров до нормы.

— Дорогая, разве нам с тобой нужен дворец?

— А дети?

— Мы переедем в ту квартиру вдвоем.

— Ты забыл про Марину и Лизу?

— Нет, нет, все продумал! Елизавету следует отдать в интернат. Есть такие, очень хорошие, просто великолепные учебные заведения. Детей учат, воспитывают и отпускают домой лишь на каникулы, — бодро заговорил папа. — Лизе просто необходимо очутиться в подобном месте ради ее же блага — ты девчонку нещадно балуешь, это плохо!

— Федя, окстись! — воскликнула мама. — О каком баловстве идет речь? У меня на него просто денег нет!