Билет на ковер-вертолет

— Все на месте, — заявил Макаркин, входя в кухню, — до копеечки, за исключением тех тридцати тысяч.

— Вы хорошо посчитали?

— Я был очень аккуратен. Деньги целы. Испарилась лишь статуэтка.

— А как она выглядела? — задала я от растерянности совершенно ненужный в данной ситуации вопрос.

Антон скривился.

— Поделка из глины, раскрашенная краской фигурка кошки с красным бантом на шее. Больше сказать нечего. Может, она ценная? Вдруг ни Лиза, ни я не поняли стоимости вещи? Но кто ее украл? Неужели Аня? Зачем ей дурацкая поделка? Ничего не понимаю!

— Насколько помню, Лиза сообщила вам, что отец приобрел кошек у мужа Теодоры Блюм?

— Да, — кивнул Антон. — Она запомнила имя, потому что часто слышала, как неотвратимо теряющая разум мать ежедневно повторяла: «Теодора Блюм… И из-за нее случилась беда… Она постаралась, Теодора Блюм… Ее статуэтки счастье приносят!» — и так по несколько раз в сутки, иногда посередине ночи.

— И Лиза не пошла к этой Блюм? Не стала расспрашивать женщину?

Антон с изумлением глянул на меня:

— Зачем? Что можно узнать? О чем? О ком? Где искать тетку? Нет, конечно. Лиза просто пыталась облегчить страдания сумасшедшей, но потом сообразила — маме уже не помочь. Вот такая семейная трагедия. Я очень надеюсь, что Аню осудят на долгие, долгие годы. Жаль, что в нашей стране отменили смертную казнь! Кстати, вы за или против нее?

Неожиданный вопрос заставил меня вздрогнуть.

— Простите, не поняла?

— Вы за или против смертной казни? — мрачно повторил свой вопрос Антон.

— Нельзя отвечать смертью на смерть, — тихо ответила я. — Невозможно лишать человека жизни, его следует просто изолировать от общества, расстрел по приговору суда — это узаконенное убийство. И потом, случаются ошибки следствия, по делу одного маньяка-убийцы высшая мера наказания была применена в отношении абсолютно невинного человека. Потом преступника поймали, истина выяснилась, но покойного-то не оживить! Отмена смертной казни позволяет избежать страшных ошибок.

Антон очень спокойно посмотрел на меня.

— Я тоже так считал… до убийства Лизы. Скажите, если у вас убьют ребенка, или сестру, или мужа, вы сможете простить преступника?

— Нет! — воскликнула я. — Лично бы растерзала его! Разорвала на куски!

— Но ведь невозможно лишать человека жизни по приговору суда, это, по-вашему, узаконенное убийство, — повторил Макаркин только что сказанную мной фразу.

Я растерянно примолкла.

— Вот-вот, чужую беду руками разведу… — мерно продолжил Антон. — Все мы умные, благородные, жалостливые… пока горе в ворота не постучало. Я вот очень хочу, чтобы Аня получила по заслугам, и жалею, что ее нельзя расстрелять или повесить! Но мне юристы объяснили: девчонка вообще может выскочить сухой из воды, отделаться ерундовым сроком, ведь она очень молода и ранее не судима. Так вот, я начну действовать: обойду жильцов с письмом, в котором будет требование максимального наказания. Я обращусь в газеты, подниму вселенский скандал, заставлю судью прислушаться к общественному мнению! Вы подпишете бумагу?

Я быстро пошла в коридор, бормоча:

— Совсем забыла — у меня же на плите суп стоит… Вот растяпа! Побежала в магазин за луком, встретила вас, и все из головы вымело…

— Мы столкнулись на первом этаже, — напомнил Макаркин, — вы не уходили из дома, а входили в него. Ладно, огромное вам спасибо за доброту: за сваренный суп и за то, что выслушали дурака. Я не болтлив, но отчего-то сейчас постоянно испытываю желание говорить о Лизе.

— Всегда к вашим услугам, только свистните, сразу прибегу, — пробурчала я и вышла на лестничную клетку.

Макаркин запер за мной дверь, пару секунд я тупо постояла у лифта, пытаясь побороть вдруг навалившуюся усталость. Может, люди, рассказывающие об энергетических вампирах, правы? Я ведь просто слушала Антона. Он был спокоен, не закатывал истерик, лишь один раз вышел из себя, когда начал выбрасывать белье из шкафа… Почему же тогда я еле жива?

Сзади послышался тихий скрип, и я быстро оглянулась. На двери, ведущей в квартиру Веры Данильченко, той самой бдительной соседки Макаркиной, которая заперла на месте преступления Аню Галкину, покачивался на гвозде пластмассовый номер. Очевидно, сплетница вновь на «рабочем месте» — притаилась за створкой, глядит в глазок, а сейчас осторожно чуть-чуть приоткрыла дверь, думает через крохотную щель услышать что-нибудь интересное…