Летающий слон

И шапкозакидательское настроение скисло.

Секретная зона была близехонько, на краю летного поля. Близок локоть, да хрен укусишь.

Первые впечатления были неутешительны.

Объект охранялся всерьез, без обычной российской расхлябанности. Перед ответственным смотром меры безопасности наверняка еще больше усилятся. Проникнуть на территорию – не шутка. Деревянный забор – не Великая китайская стена. Подобраться к машине в ночь перед парадом и что-нибудь там нахимичить сложно, но можно. Однако, как вскоре выяснил Зепп, перед каждым вылетом «Муромец» подвергается тщательной двухчасовой проверке – по всем аварийноопасным узлам. По случаю смотра проверка наверняка будет усиленной. Каким бы мастером ни был чудесный Тимо, механики аэроплана все равно знают уязвимые места своей машины лучше.

Насколько легче работалось в России до начала войны или в самом ее начале! Русские были беспечны, как дети. Во время августовско-сентябрьского наступления штабы армий передавали по радио в корпуса и дивизии приказы открытым текстом… О где ты, утраченная невинность!

Парадокс: именно из-за того, что германская разведка очень хорошо работала, русские так быстро обучились осторожности.

Так что вблизи орешек оказался крепким. Сразу не раскусишь.

В офицерской столовой

Жизненный опыт Зеппа свидетельствовал, что самое слабое звено в любой системе защиты – человеческий элемент.

Капитан был убежденным гуманистом и очень любил своих братьев и сестер по биологическому виду. За полезность.

Мягкие, теплокровные, доверчивые создания, такие открытые всякому доброму слову и участливому взгляду, были восхитительно непоследовательны и алогичны. Попробуйте-ка вскрыть банковский сейф, не зная комбинации цифр. А человека погладишь там-сям, ущипнешь, пощекочешь, и он сам раскроется. Просто талант нужно иметь. Любить надо человека, вот что.

Поэтому Зепп сразу полюбил всех своих новых друзей, боевых соратников, с которыми, черт побери, вместе на смерть идти, защищать Родину от тевтонского нашествия.

Честно говоря, полюбить летунов полковника Крылова было совсем нетрудно. Это всё были забубенные головушки – молодые, веселые парни, как две капли воды похожие на немецких летчиков.

В Особом авиаотряде, как во всякой воинской части, имелось два отдельных помещения, дабы вкушать хлеб насущный. Только в обычном полку есть столовая для нижних чинов и офицерское собрание, а здесь разделение было по иному принципу: для «соколов», то есть для летного состава, и для «ужей» – то есть наземного персонала. Летуны между собой званиями не мерялись, только мастерством да удачей. В лучшем из деревенских домов, бывшей цукерне «Роскош», расположилась кантина для небесного люда, неважно – со звездочками на погонах или без. «Рожденные ползать» – адъютант отряда, командир зенитчиков, старший механик, военные чиновники – столовались в другом месте.

Но и в летчицкой кантине, как приметил Зепп, тоже соблюдалась своя иерархия. Часть залы, приподнятая на одну ступеньку и огороженная перильцами, пустовала. Там белел ослепительной скатертью какой-то особенно нарядный стол, украшенный вазой с цветами. За остальными столами прислуживали дневальные солдаты в фартуках, а у этого священнодействовала пухлая, миловидная кельнерша с кружевной наколкой на золотистых волосах.

– Для начальства? – спросил Теофельс у соседей.

– Для экипажа «Муромца», – ответили ему. – Эти аристократы у нас на особом положении.

После этого Зепп принялся разглядывать интригующий стол с удвоенным вниманием. Как, впрочем, и остальные новички. Воздушный корабль интересовал всех, и разговоры сначала тоже были исключительно о нем.

Кто-то рассказал (правду или небылицу – бог весть), что на первом «Муромце», еще мирного образца, якобы был спальный отсек и ватер-клозет. Предполагалось, что самолет дальнего радиуса будет использоваться для полетов вдоль Северного морского пути. Совершил же он перед самой войной беспосадочный перелет Киев – Петербург.

Позавидовали многомоторности богатыря. Главная беда обычных аэропланов – отказ двигателя – «Муромцу» нипочем. У него аж четыре пропеллера, а лететь он может и на одном.

Обсудили новые баллистические таблицы, позволяющие кораблю осуществлять бомбометание с невероятной точностью, учитывая высоту, скорость и силу ветра. А 25 пудов бомбочек в одном сбросе – это вам не комар чихнул. Все равно что залп из орудий целого артиллерийского дивизиона.