Девятое Правило Волшебника

— А ты в это веришь? — спросил кузнец.

— Нет. Но есть разница. Я могу следовать за идеалами, которые он мне показал — и в то же время работать, пытаясь привести Ричарда в чувство. Это можно совмещать. Но люди должны верить в своего вождя. Если они сочтут его сумасшедшим, то могут поддаться страху и сдаться. Сейчас мы не можем позволить себе так рисковать. В своем уме Ричард или нет — это не влияет на справедливость дела. Правда есть правда — с Ричардом или без него. Войска, идущие убить нас, — реальны. Если они победят, то те, кого не убьют, снова окажутся в ярме Имперского Ордена. Жив Ричард или мертв, в здравом уме или нет — это не меняет дела.

Виктор, сжав кулаки, кивнул.

Никки отвела ногу назад, ударила Са’дина пяткой, заставляя коня подойти ближе к ограде, и оглянулась через плечо на кузнеца.

— Спусти мое платье до талии, и побыстрей — солнце скоро сядет.

Ицхак отвернулся, качая головой.

Виктор мгновение колебался, затем, вздохнув, сделал, как было сказано, и спрыгнул с ограды во двор.

— Хорошо, Ицхак, нам пора. Веди. — Она оглянулась через плечо на Виктора. — Я приведу врага следом за уходящим солнцем.

— Что сказать людям? — спросил Виктор.

Никки напустила на себя холодный вид, который так часто использовала в жизни — холодное спокойствие госпожи Смерти.

— Скажи им, пусть вспомнят, как льется кровь.

И впервые лицо Виктора исказила мрачная усмешка.

Глава 26

Всадники на громадных боевых конях во все глаза пялились на Никки, когда Ицхак подвел ее к общественному колодцу на маленькой площади близ восточной окраины города. Ее собственный жеребец, Са’дин, в присутствии этих чудовищ казался крошкой. Наголовники и грудные пластины прикрывали уязвимые места солдат, давая преимущество в конной атаке и защищая от случайных стрел. Могучие кони забили копытами, взрывая землю, и презрительно зафыркали на своего меньшего соплеменника — но Са’дин моментально отступил на пару шагов, оказываясь вне досягаемости их зубов, и остановился совершенно спокойно. Конь Никки даже не вздрагивал, словно его это и вовсе не касалось.

Вражеские кони выглядели ужасно, и всадники были им под стать. Облаченные в кольчуги и безрукавки из черной кожи, увешанные устрашающим количеством оружия, эти солдаты не только внушали ужас, но и своей статью превосходили любого из защитников города. Никки понимала, что именно из-за подобной внешности их отобрали для этой миссии. Орден любил демонстрировать недвусмысленные угрозы. Всегда полезно заранее вселить страх в сердца врагов.

Из занавешенных окон, приоткрытых дверей, узких улиц и тенистых переулков люди украдкой смотрели, как солдатам Ордена отдают обнаженную по пояс женщину со связанными руками. Никки перетерпела проезд через весь город, стараясь думать не о себе, а о том, как бы поскорее справиться с делом и догнать Ричарда. Это было важнее всего. А смотрят на нее или нет — какая разница? Когда они доедут до ставки Ордена, будет еще хуже.

— Я помощник господина мэра, — подобострастно сказал Ицхак, обращаясь к великану-солдату, сидевшему на могучем кауром жеребце. К его седлу был прикреплен белый флаг. Всадник зажал его древко в мясистом кулаке и сидел, как истукан, неподвижно и молча. Ицхак облизнул губы и склонился еще ниже. — Он послал меня с этой женщиной… своей женой… это подарок для великого Кроноса. Мы хотим доказать нашу искренность в желании угодить ему, исполняя его волю.

Всадник — по-видимому, офицер среднего чина, — самодовольно ухмыльнулся, не отрывая взгляда от груди Никки. На широких ремнях, пересекавших его могучий торс, разместились несколько ножей, на поясе висел короткий меч. Боевой цеп и топор с лезвием в форме полумесяца дополняли картину. Когда конь топнул копытом, мелкие колечки доспехов шумно зазвенели, а амуниция устрашающе лязгнула. Никки порадовалась, что офицер оказался незнакомым, — но на всякий случай опустила голову пониже и старалась не смотреть ему в глаза.

Офицер не сказал ничего.

Ицхак снял шляпу и прижал ее к груди.

— Прошу вас, передайте наши уверения…

Офицер швырнул Ицхаку белый флаг. Ицхак моментально вернул шляпу на голову, чтобы успеть поймать древко свободной рукой, в то время как второй все еще держал поводья Са’дина. Древко флага было тяжелым, но Ицхак грузил фургоны всю свою сознательную жизнь и потому удержал его без труда.