Верна невесело улыбнулась и кивнула.
— Проводишь меня?
— Конечно.
Обе обернулись на звук шагов. Это была другая морд-сит, в алом кожаном одеянии. Светловолосая, выше Бердины. Пронизывающий взгляд ее голубых глаз остановился на Верне, выражая абсолютную, бесстрашную уверенность.
— Найда! — окликнула ее Бердина.
Подойдя к ним, женщина изобразила уголком рта подобие улыбки. Она положила руку на плечо Бердины. Верна знала, что среди морд-сит такое приветствие было равнозначно крепкому, радостному объятию.
Найда смотрела на Бердину, словно пожирая ее глазами.
— Давно не виделись, сестрица Бердина. Д’Хара без тебя скучала. Добро пожаловать домой.
— Я рада быть дома и снова видеть тебя.
Взгляд Найды скользнул в сторону Верны. Бердина опомнилась и сказала:
— Сестра Найда, это Верна, аббатиса сестер Света. Она друг и советник лорда Рала.
— Он уже на пути сюда?
— К сожалению, нет, — ответила Бердина.
— Так вы родные сестры? — спросила Верна.
— Нет, не в этом смысле, — Бердина выразительно махнула рукой. — Ведь и ты также называешь своих единомышленниц «сестрами». Найда — моя старая подруга.
Найда огляделась.
— Где же Райна?
Услышав это имя, Бердина побледнела. Ее голос опустился до шепота:
— Райна погибла.
На лице Найды не отразилось никаких эмоций.
— Я не знала об этом, Бердина. Она пала достойно, с эйджилом в руке?
Бердина опустила глаза и сглотнула.
— Она умерла от чумы. Боролась с ней до своего последнего вздоха… но в конце концов болезнь победила. Она умерла на руках у лорда Рала.
Верне показалась, что она заметила, как глаза Найды чуть-чуть увлажнились.
— Мне так жаль, Бердина.
Бердина подняла глаза.
— Лорд Рал плакал, когда она умирала.
По изумлению в глазах Найды Верна поняла: ей не доводилось слышать, чтобы лорда Рала беспокоило, жива морд-сит или мертва. Судя по ее удивленному взгляду, такое отношение к одной из них воспринималось как высочайший почет.
— Я слышала подобные истории об этом лорде Рале. Так значит, это все правда?
Бердина тепло улыбнулась.
— Да, это правда.
Глава 32
— Что такое увлекательное ты читаешь? — спросила Рикка, толчком плеча захлопывая тяжелую дверь.
Неодобрительно хмыкнув, Зедд посмотрел на нее поверх лежащей перед ним раскрытой книги.
— Пустые страницы.
Через круглое окно слева ему были видны крыши домов раскинувшегося внизу Эйдиндрила. В золотом свете заката город выглядел красиво. Жаль, что это была только иллюзия красоты. Жители поспешили спастись бегством до появления полчищ захватчиков, и без них город теперь был просто пустой, безжизненной шелухой, как оставленный цикадой кокон.
Рикка наклонилась над прекрасным полированным столом и заглянула в книгу.
— Они вовсе не пустые, — сказала она. — Тут много чего написано. Ты не можешь прочесть то, чего нет. Следовательно, читаешь написанное, а не пустые места. Если уж тебе не удается быть честным, хоть бы постарался точнее высказываться!
Зедд нахмурился и неодобрительно поглядел на нее.
— Иногда то, что не сказано, важнее того, что сказано. Ты когда-нибудь задумывалась об этом?
— Ты просишь меня замолчать?
Она поставила на стол большую деревянную миску с обедом. Поднимающийся от него пар наполнил комнату запахами лука, чеснока, овощей и сочного мяса.
— Нет. Я требую этого.
Через круглое окно справа Зедд видел темные стены величественной твердыни. Построенный на той стороне горы, что нависала над Эйдиндрилом, замок Волшебника сам был как гора. Как и город, он тоже пустовал — за исключением Рикки, Чейза, Рэчел и его самого. Однако до того времени, когда в замке появятся жители, оставалось недолго. Скоро здесь наконец-то опять поселятся семьи. Пустые коридоры наполнятся смехом и радостью, как уже было в те времена, когда множество людей называло замок своим домом.
Рикка тем временем, послушно замолчав, рассматривала содержимое полок в этой круглой комнате башни. Они были заставлены колбами и кувшинами разнообразной формы, искусно раскрашенными стеклянными сосудами с магическими ингредиентами — а также со средством для полировки стола, резного дубового кресла с прямой спинкой, сундука, что стоял возле кресла, и книжных шкафов. Но большую часть этих шкафов и полок занимали книги на многих языках. Самые большие фолианты хранились в угловых шкафах с прозрачными дверцами.