Любимые забавы папы Карло

– Юрий Попов, – прошептала Марфа.

– Кто об обмене знал, те умерли, верно?

– Да.

– Ну и вернем все назад. Я снова стану Юрой.

Марфа отшатнулась.

– Что же случится с Мишей?

Юра засмеялся:

– Поедет жить в другое место. Я уже нашел людишек, которые помогут провернуть операцию. Не даром, конечно, очень даже не даром, но дело того стоит. А дальше поглядим. Во всяком случае, в интернате меня искать не станут, потому что никто о той давней истории не знает, все умерли, кроме тебя. Да! Ты-то жива! Единственная свидетельница!

– Еще есть Нина, бывшая домработница Веры, – воскликнула я.

Марфа снова стала кашлять.

– Юра о ней забыл, – прошептала она, справившись с приступом. – Он считает, что про обмен знали лишь я и Вера, Нине ничего не грозит. А мне он сказал: «Не бойся, я тебя не трону. Сама скоро на тот свет уйдешь». И ведь правильно рассчитал мерзавец! Я на улицу не выхожу, телефона не имею, да и кто мне поверит? Это с одной стороны. А с другой, получается, что я его сообщница, ведь он мне обо всех преступлениях рассказывал. Обо всех…

– Надо было сразу идти в милицию! – воскликнула я. – Еще тогда, давно!

– Деточка, – хмуро сказала Марфа, – меня бы посадили, а мой сын? Его куда? В детдом? Я воспитывала мальчика одна, отдала ему всю душу, а он вырос, женился, поменял дневную кукушку на ночную и забыл про мать. Я ведь давно не сплю по ночам, все думаю, ну кому бы рассказать, покаяться. Только сейчас поняла, зачем церковь исповедь придумала. Человеку нужно душу чистить, только мы так устроены, что в одиночку себя не пропылесосишь, нам слушатель нужен. И хоть в бога я не верю, но тебя мне господь послал. Спасибо, что спокойно со мной поговорила, теперь и умереть могу.

– Значит, ожерелье у Юры?

– Да. У меня, правда, стоит его чемодан, но самое ценное Попов с собой забрал.

– А он сам в интернате живет?

– Полагаю, что так.

– И окружающие ни о чем не догадываются?

– Думаю, нет. Юра отличный актер, он всю жизнь успешно примеряет на себя разные роли. Сейчас небось получает огромное удовольствие от того, что изображает бедного душевнобольного.

– Он настолько талантлив?

Марфа кивнула:

– Да. И потом, у людей с нарушенной психикой нестабильное поведение. Медперсонал не удивляется ничему, он нацелен на погашение агрессии, вот если больной начинает устраивать истерики, то тут мгновенно применяют всякие средства, а если контингент тихий, то к нему, в особенности если парень, как Попов, почти всю жизнь в клинике находится, особо и не присматриваются.

Я вскочила на ноги.

– А где же сейчас настоящий Миша? Бедный больной?

Марфа еще сильней закуталась в одеяло.

– Ну, – прошептала она, – ну… думаю, его Юра увез в хорошее место, на квартиру, где за братом смотрят, кормят, поят, лечат…

Чем больше Марфа лепетала чушь, тем яснее делалось мне: она великолепно понимает, как на самом деле Юра поступил с братом и на какой «хорошей квартире» сейчас проживает Миша.

Глава 32

Выйдя из дома престарелых, я добрела до машины и рухнула на сиденье. И что делать дальше? Юра в двух шагах от меня, ожерелье у него. Но самой к парню идти нельзя, он убийца, хладнокровный маньяк. Значит, надо обратиться в милицию, но я не могу этого сделать, потому что тогда история о том, как Кира изменила Борису, выплывет наружу. Куда деваться? Думай, Вилка, думай!

Внезапный звонок мобильного заставил меня подскочить.

– Виола Ленинидовна, – прозвучал, как всегда, бесстрастно-спокойный голос Олеси Константиновны, – вы можете сейчас приехать?

– Нет, – пробормотала я.

– Это очень важно.

– Никак не получится, я не в Москве.

– А где?

– В Гопакове.

– Где же такое место? – удивилась Олеся Константиновна.

– Возле Звенигорода.

– К пяти вечера доедете до «Марко»?

– В принципе, могу, но зачем? Книгу мне еще сдавать не скоро, а с предыдущей вроде все вопросы решены.

– С вами хочет срочно поговорить Боков.

– Кто? – пролепетала я.

– Игорь Владиславович Боков, – ответила Олеся Константиновна.

Я почти лишилась чувств. Боков! Всесильный и всемогущий, самый главный редактор «Марко», великий и ужасный Игорь Владиславович, человек, который вершит судьбы писателей. Меня ни разу не водили в его кабинет, да и понятно почему: госпожа Виолова, сиречь Тараканова, всего лишь маленькая дворняжка детективного жанра, а Боков работает только со звездами уровня Смоляковой.