Любимые забавы папы Карло

Сами понимаете, какой срок грозил Эдику, и он его должен был получить, отправиться на зону, но тут случилось невероятное. Рита Семина, рыдая, явилась к следователю и призналась во вранье. Никакой драки она не видела, выдумала все от начала и до конца, потому что была влюблена в Эдуарда Малину и решила отомстить ему за женитьбу на Клаве.

Дело стало разваливаться на глазах. Остальные участники гулянки были в тот день настолько пьяны, что ничего не могли рассказать о произошедшем, они путались, даже сообщая о количестве участников гульбища. Малина утверждал, что пригласил вместе с однокурсниками и своего приятеля детства, Мишу Попова, а студенты твердили, будто присутствовали только свои, институтские. Затем Эдик сообщил, что Мишу-то он звал, только парень проигнорировал приглашение, а его одногруппники вдруг изменили показания и заталдычили:

– Был такой, сосед его прежний, пришел в середине вечера.

Короче говоря, без поллитры не разобраться. Для Эдика во всем происходящем имелся лишь один положительный момент: поскольку парень находился под следствием, его не взяли в армию. Малина сидел дома, тихий, испуганный, боялся лишний раз нос на улицу высунуть. Пить он перестал, вел трезвый образ жизни и даже устроился на работу слесарем в местное домоуправление. Эдик понимал, что суд все же состоится, а в Кодексе тех лет имелась статья за тунеядство, советским людям вменялось работать постоянно, на переход с одной службы на другую давали месяц.

Затем вдруг умерла Рита Семина. Ничего криминального в ее смерти не было, девушка упала с платформы станции метро. Следователь было заподозрил неладное, но у Эдика имелось стопроцентное алиби. В тот день и час Малина старательно чистил засоренную трубу под раковиной в квартире очень уважаемого человека, профессора Никанорова. Слесаря видел и сам ученый, и его жена, а домработница так просто стояла над парнем и бдила во все глаза, наверное, боясь, что сантехник сопрет чего-нибудь.

Дальше – больше. Следователь, который занимался Малиной, заработал инфаркт, оказался в больнице, а потом уволился из органов МВД по состоянию здоровья. Дело досталось другому специалисту, который, решив особо не мучиться, отправил Эдика в СИЗО. Да и было за что!

Во время той гулянки разошедшиеся парни сломали во дворе скамейку, подожгли мусорный ящик, разбили окна на первом этаже, обматерили местных старух и напачкали в подъезде. Отвечать за содеянное пришлось Эдику, потому что разозленные соседи все как один твердили:

– Малины это работа. Видели его, а остальных и не заметили. Он несчастье нашего двора, пьет да гуляет, посадите его.

Вот так Эдик, получив небольшой срок за хулиганство, оказался на зоне. Вышел он довольно быстро, вернулся домой и стал жить тихо. Очевидно, исправительная система ушибла парня на всю жизнь. Малина перестал пить каждый день водку, он теперь впадал в запой два раза в год, как покойный отец. Но больше никаких «подвигов» он не совершал. Затаскивал в свою комнату ящик водки, намертво забивал окно гвоздями и просил соседку:

– Слышь, баба Зина, ты меня на улицу не выпускай. Входную дверь запри, ключ себе на шею повесь и не обижайся, если материться начну.

Зина вздыхала, но просьбу непутевого соседа выполняла. Эдуард, правда, особо не буйствовал. Наливался водкой на своей территории, выползал лишь в туалет, на кухню не ходил, в момент запоя он не ел, не пил, не мылся…

Единственное, что бесило Малину в такой момент, это попреки. Баба Зина как-то раз попыталась укорить парня, сказала было:

– Эх ты! Разве ж хорошо как свинья нажираться, – но тут же осеклась.

Всегда мирный сосед подскочил к ней, схватил в охапку, легко донес до окна и проорал:

– Ща выкину дуру!

Зина тогда перепугалась до отключки, кое-как она сумела вырваться из цепких объятий парня и удрать к себе. Когда Малина протрезвел, соседка сообщила ему:

– Ты чуть не убил меня.

Эдик схватился за голову.

– Прости, сам не знаю, как получилось.

Зина только вздыхала. Она хорошо помнила, как Колька Малина в момент запоя тоже творил дивные вещи, бил до полусмерти жену, а потом, придя в себя, начинал рыдать и кричать:

– Ужас! Ужас! Это был не я!

Ванда выслушала рассказ старухи и с испугом спросила:

– Господи! Чего мне делать-то?

Баба Зина сморщилась.

– А че тут поделаешь? Эдька, когда трезвый, тихий вполне, приятный. Живи да радуйся. Он тебя небось любит.