Любимые забавы папы Карло

– Нет, – честно ответила я, – такое и в голову никому не придет, ясное дело, в живых после подобного предложения не останешься.

– Значит, – монотонно протянула Олеся, – всякие певички могут на экране полуголыми скакать, и ничего. А мы, умные женщины, пришедшие сюда, чтобы просветить народ, обязаны сменить свои элегантные наряды просто потому, что они вам пришлись не по вкусу? Если так, то я отказываюсь принимать участие в программе.

– И я, – подхватила Ирина, жадно оглядывая пустой столик, – никакого внимания к гостям, ни чаю не предложили, ни кофе, умирайте тут с голоду. Я, между прочим, в такую рань есть не способна, но хоть воды дайте!

– Через шесть минут начинаем, – прогремело с потолка.

Люся затряслась.

– Милые, любимые, ваши платья шикарные, спору нет, ну пусть одна переоденется!

– Почему? – прозвучало в ответ дуэтом.

– Нельзя в одинаковых!

– Кто сказал?

Я привалилась к стене, разговор пошел по кругу. Интересно, какой выход найдет из этого положения Люся? Лишиться гостей и «оголить» эфир, оставив в нем только дурака Костю, она не может. Но и посадить в студию двух бабищ в «кионовых» платьях ей тоже нельзя. При этом учтите, что Олеся смахивает на зубочистку, а Ирина больше всего похожа на стратегический бомбардировщик.

Проведя на телевидении в качестве служащей совсем мало времени, я уже успела усечь простую истину. Ради чего делают передачи? Думаете, для зрителей? А вот и нет! Больше всего телевизионщиков волнует рейтинг и так называемая «доля». Вот из-за этих двух загадочных для простого человека вещей и горит весь сыр-бор. Доля – вот что правит балом. И не спрашивайте меня, что это значит. Доля – это наше все, от нее зависит: жить данной передаче или нет. И, по мнению главного редактора нашего эфира, величина сей доли напрямую связана с внешним видом гостей.

– Ну и че? – влетел в гримерку Костя.

Я закрыла глаза. Вот и наш идиот! Сейчас начнется! Костик будет хихикать, всплескивать наманикюренными ручками и в конце концов испортит дело окончательно. Если Люся теоретически и была способна справиться с нештатной ситуацией, то появление Константина начисто убивает все надежды на благополучный исход дела. Сейчас он завопит…

Но Костя повел себя неожиданно. Быстро окинув красно-зеленых гостей взглядом, он испарился.

Люся бросилась к Ирине.

– Дорогая! Любимая…

И тут снова возник Костя.

– Безобразие, – рявкнул он, швыряя на диван две разноцветные тряпки, – вы, лентяйки, в курсе, что до эфира осталось всего ничего? Почему гости не в форме?

Люсины глаза выкатились из орбит.

– А… о… у… – прозаикалась она.

– Ничего никому поручить нельзя, – громко возмущался Костя, – простите, дорогие дамы. Я их после передачи уволю, всех поголовно. А теперь живо натягиваем мантии, прямо поверх своей одежды… Ника, чего стоишь? Облачай дорогих гостей. Вилка! Хорош клювом щелкать.

– И зачем нам это натягивать? – насторожилась Олеся.

Костя сложил вместе пальцы обеих рук и, сверкая ногтями, покрытыми бесцветным лаком, воскликнул:

– Вы разве никогда не видели «Проснись и пой»?

– Ну-у… – протянула Олеся.

– Я в это время, как правило, сплю, – честно призналась Ирина.

Костя закатил глаза.

– Тараканова! Ты уволена! Не объяснить людям суть!

Я, подыгрывая Косте, затряслась всем телом и заныла:

– Вау, я забыла!

– Дура, – топнул ногой Костя, – значит, так! В нашем эфире бывают обычные гости, простые посетители, элитные, VIP-персонажи и супер-пупер-вупер-великие. Вот последних мы всегда облачаем в мантии разных цветов, чтобы зрители поняли, кто перед ними. Ясно?

– Хорошая идея, – кивнула Олеся, – сразу понятно, кто есть кто.

– А цвет прикида имеет значение? – вдруг насторожилась Ирина. – Вот я в синем, а она в желтом. Кто из нас круче?

– Обе крутые, – хором заорали Люся с Никой, – круче только яйца красного дрозда!

– Давайте, любимые, – суетился Костя, – миллионы телезрителей ждут! Эй, звук повесьте!

Олеся и Ира исчезли за дверью.

– Костик! – взвыла Люся. – Ты чудо! Как только в голову такое пришло?

– Вот и нечего меня за глаза кретином звать, – отрезал Костя, – все, чао! Потом ля-ля-ля.

Резко повернувшись на каблуках, он исчез. Люся уставилась на Нику, потом обе повернулись ко мне.

– Может, зря мы его за придурка держим, – задумчиво протянула гримерша.

– Эфир пошел, – Люся ткнула пальцем в экран телика.