Город без полиции

– Нет, иначе я бы его знала! – авторитетно заявила Наташа. – Димка у своих родителей один.

«Вот и все». Таня больше не слушала, уронив трубку на колени и глядя в окно, за которым сгущались октябрьские синие сумерки. Во дворе уже зажглись фонари, и в их свете было видно, как по мелким лужам моросит начинающийся дождь. Девушка вздрогнула – у нее было ощущение, что ее плеч коснулись чьи-то вкрадчивые холодные руки. «А я думала, все будет так просто, стоит только добраться до дома... Надеялась, что свяжу убийце руки... Оказывается, нечем! И он знает это, потому что, если бы я что-то слышала про него от Паши, давно бы рассказала в милиции! А больше узнать мне было неоткуда». Она представила мужа, застрявшего в сотой по счету пробке где-то на подъезде к Измайлову, и торопливо поднесла трубку к уху.

– Я потом позвоню, расскажу, как там было в Греции, – пообещала она, про себя твердо решив не посвящать Наташу в подробности своих приключений. – Тебе пригодится, когда сама поедешь.

– Как же, поеду я! – вздохнула та. – Разве что с тобой вместе, я же никаких языков не знаю. По-русски, думаю, они там не говорят?

– Разве что в Афинах, в меховых магазинах. – Таня вспомнила Ольгу, и у нее сжалось сердце. – Но тебе наверняка дадут переводчика.

Наташа говорила что-то еще, но Таня, не дослушав, положила трубку. Это был единственный способ прекращать телефонные разговоры с ее «гражданской золовкой» – никаких «пока» та просто не слышала. Девушка немедленно набрала номер мобильного телефона мужа. Тот откликнулся не сразу, и голос у него был злой:

– Ты?! Почему не спишь? Неужели встала?!

– Ванечка, я страшно перед тобой виновата, – торопливо заговорила она, – но ты меня не ругай. Мне и так плохо, сейчас зареву!

– Что случилось? – Иван мгновенно сменил тон. – Не вздумай плакать, от этого температура повысится!

– И черт с ней! – Таня в самом деле уже вытирала слезы. Сдерживать дольше постигшее ее разочарование она просто не могла. – Ванечка, поворачивай домой. Я все перепутала, тот тип вовсе не хозяин квартиры в Измайлове. Сама не знаю, почему я так была уверена, что это он! Прости меня...

После красноречивого молчания Иван откашлялся и сказал, что почему-то был готов к такому повороту дела. Таня сперва всегда делает, потом думает.

– Особенно когда сама лежишь в постели, а меня гоняешь на другой конец Москвы! – раздраженно добавил он. – Скажи спасибо, что больна, а то бы я тебе задал! Представь, сейчас бы я туда вломился – где убийца?! Выбрось его из головы, без тебя найдут!

– Ну да, или он меня, – пробормотала Таня так тихо, что муж ее даже не услышал. Она повесила трубку, вернулась в постель и, забравшись под одеяло, сжалась в комок, словно пытаясь таким детским способом скрыться от всех неприятностей. «В самом деле, я в ударе последнее время... Попала в переделку в Греции, а когда Ваня меня вытащил, вместо благодарности устроила ему экскурсию по вечерней Москве через все пробки на свете... Как он может относиться ко мне, как к равной, если я веду себя, как слепой котенок? Ну и дальше будет тыкать меня носом в молоко, и я сама скажу, что он сто раз прав!»

В квартире было так тихо, что Таня слышала, как в ванной комнате капает в раковину вода. Смеситель начал подтекать еще накануне ее отъезда в Грецию, у Ивана не нашлось времени им заняться, и теперь она снова слышала этот мерный стук: «Чок... Чок... Чок-чок-чок...» Он повторялся с такой правильностью, что мог свести с ума, но, слушая его сейчас, девушка слегка успокоилась. Шлепанье капель будто говорило: «Здесь все по-прежнему, здесь безопасно, ты можешь спокойно уснуть. Никто не войдет в ванную и не поставит в стакан из-под щеток веточку с красными ягодами, растущими далеко в горах. Ты не увидишь на зеркале загадочной надписи, никто не подкинет тебе медальон, который был украден у покойника, никто не прижмется к оконному стеклу и не напугает тебя до полусмерти. Да ничего этого и не было. Во всяком случае, не было здесь».

Слабо скрипнула кровать – на нее бесшумно вспрыгнул Юрий Долгорукий. По своему обыкновению он весь день продремал где-то в укромном месте и оживился лишь к вечеру, проголодавшись во сне. Обнаружив хозяйку в постели, кот ничуть не удивился ее возвращению и лишь громче обычного замурлыкал, касаясь ее щеки своим теплым влажным носом. И в мурлыканье раскормленного животного слышалось то же: «Здесь все по-прежнему, здесь безопасно, ты можешь спокойно уснуть...» Таня прижала к себе кота и, преодолев ленивое сопротивление, спрятала его под одеяло. Юрий Долгорукий немного потоптался на месте, и поняв, что кормить его сейчас не будут, смирился и лег досыпать. Девушка закрыла глаза, приказывая себе уснуть, но, полежав несколько минут, поняла, что ничего не получится. Приподнявшись на локте, она включила настольную лампу. Тени, подкравшиеся было к постели, мгновенно разбежались по углам.