Инь и Ян

Маса: Доворьно дурацкая дорога. Борьшие буераки. Дрозьки дрянь. (Снова кланяется. Косится на Глашу. Вдруг показывает фокус — хорошо бы, не такой, как в Белой версии.)

Фандорин: Маса, ямэтэ окэ! Извините, господа. Маса в последнее время увлекается фокусами. (Замечает веер на столе, подъезжает.) Невероятно! Всё-таки раздобыл! Настырный был господин — ох, ради бога, п-простите.

Маса: Хо! Хонто дэсьта! Данна, инъё-но-сэн-су! (Молитвенно складывает руки, кланяется ещё ниже.)

В группе стоящих у кресла шевеление: пользуясь тем, что Фандорин и Маса поглощены созерцанием веера, они переглядываются, как бы безмолвно дискутируя, следует ли обратить внимание чиновника на мертвеца. Нотариус жестом показывает: не сейчас, позже.

Слюньков: Господин Фандорин, покойный Сигизмунд Иосифович просил вас прибыть сюда в этот печальный день чтобы, так сказать, разрешить законное недоумение наследников относительно этого странного предмета.

Фандорин: Ах, вот оно что. А я, признаться, не мог понять… Мы ведь с господином Борецким почти незнакомы. Виделись всего однажды. Это было ровно год назад.

Ян: Но год назад дядя был в Японии.

Фандорин (всё ещё поглощённый созерцанием веера): Я, представьте, тоже. Служил в д-дипломатическом представительстве. Имел с господином Борецким один любопытнейший разговор. Кажется, он был коллекционером, причём из страстных?

Лидия Анатольевна: О да! Сигизмунд был большим оригиналом. Он нажил миллионы на железных дорогах, но столько тратил на свои причуды! Ещё неизвестно, много ли денег после него осталось.

Станислав Иосифович (поспешно): Разумеется, брат имел полное право распоряжаться капиталом по собственному усмотрению.

Ян: Так что у вас с ним был за разговор?

Фандорин: В Иокогаму он приплыл из Китая. Долго искал там эту реликвию и выяснил, что она ещё триста лет назад попала в Японию, хранится в одном монастыре. Ко мне господин Борецкий обратился по совету нашего посланника. Видите ли, я в посольстве слыл совершенно объяпонившимся субъектом. У меня и в самом деле имелись обширные знакомства в т-туземных кругах. Знал я и настоятеля того монастыря. Меня поразила ажитация, в которой пребывал господин Борецкий. Когда он говорил о веере, у него дрожал голос. В Китае он приобрёл свиток — святыню, имеющую для монастыря огромную ценность. Господин Борецкий надеялся, что монахи согласятся обменять веер на свиток. Я написал отцу настоятелю рекомендательное письмо. Вижу, что обмен состоялся.

Ян: Да что в этом веере такого ценного? Очень древний?

Фандорин: Да. Но дело не только в этом. Этот веер, видите ли, волшебный.

Звучит МТВ. <Музыкальная тема волшебства — она звучит всякий раз, когда действие принимает мистический оборот.>

Инга: По какому-нибудь преданию, да?

Лидия Анатольевна: Волшебный? В самом деле?

Все приближаются к столу.

Фандорин: Да, сударыня. Разумеется, по преданию. Вы позволите? (Осторожно берёт веер, разворачивает. Читает иероглиф с чёрной стороны.) «Инь». (Поворачивает белой стороной.) «Ян».

Инга и Ян удивлённо переглядываются.

Ян: Мы знакомы?

Инга: Откуда вы знаете моё детское прозвище?

Слюньков: Ах, это моя вина. Господин Фандорин, я должен был вас со всеми познакомить. Это Ян Казимирович Борецкий, племянник покойного. Веер завещан ему. Станислав Иосифович, брат покойного. Лидия Анатольевна, его супруга. Инга Станиславовна, их дочь. Мистер Диксон, Роберт Андреевич — домашний доктор. Там слуги: камердинер Фаддей, личный лакей… м-м-м… Аркадий. Это вот горничная… Как тебя, милая?

Глаша: Глаша.

Фандорин наклоняет голову, приветствуя каждого, в том числе и слуг.

Слюньков (неопределённо показав на кресло): В кресле — другой брат покойного, Казимир Иосифович, собственно, тоже… Кхм, кхм… (Закашливается. Станислав Иосифович и Лидия Анатольевна загораживают кресло от Фандорина.)

Лидия Анатольевна: Ах, ну хватит представлений! Рассказывайте же! Что это за значки?

Фандорин (взглянув на покойника и медленно, после паузы, кивнув): Китайские иероглифы. «Ян» обозначает солнце, мужское начало и вообще всё светлое, созидательное и, так сказать, п-позитивное. Видите ли, у древних китайцев бытовало странное з-заблуждение, что всё добро происходит от мужчин, а всё зло от женщин.