Инга печально за ним наблюдает. Оба повёрнуты спиной или вполоборота к залу.
В это время из-за кулисы появляется Аркаша с молотом в руке. Ступая на цыпочках, проникает в лабораторию и закрывает за собой занавес.
6. Удар ногой
Перед занавесом. Маса толкает кресло с Фандориным, держит над ним зонт. Рядом семенит Фаддей.
Маса (возбуждённо): …Нигэтэ симаимасита! Утагаи-мо наку, Арукася га короситан дэс!
Фандорин: Аркаша?
Маса: Хай!
Фандорин (Фаддею): Вы уверены, что это был он?
Фаддей: А кто ж. Глаза ещё, слава Богу, видют. Он через двор к хлигелю прошмыгнул, я признал.
Фандорин: Ну что ж, дело близится к финалу.
Останавливаются перед той частью занавеса, за которой лаборатория.
Маса пытается открыть — заперто.
Маса: Симаттэмас!
Фандорин (подъезжает, громко стучит): Ян Казимирович! Инга Станиславовна! Откройте! Это я, Фандорин!
Изнутри доносятся крики.
Аркаша: Сколопендра! Иуда! Убью!
Шум, грохот.
Инга: Стреляй, Ян, стреляй!
Три выстрела.
Маса с визгом подскакивает, вышибает ногой «дверь».
7. В лаборатории
Занавес открывается полностью.
Аркаша лежит, чуть в стороне на полу сидит Ян с револьвером в руке. Инга тоже на полу, близ столика, её лицо в крови.
Фандорин (вкатываясь в лабораторию): Инга! Вы ранены?
Инга: Ударилась о ножку… Он толкнул… Ничего…
Ян встаёт, пошатнулся, схватился за голову.
Ян: Чёрт… Что за чёрт… Стоял… Вдруг лежу… И рядом — это. (Показывает револьвер.) Я убил его? Убил?
Маса (он сидит на корточках над Аркашей): Готов. Дырки. (Показывает три пальца.) Горова, грудь, хара.
Ян: Хара?
Фандорин: Это по-японски «живот»… Инга, Инга Станиславовна, вы можете встать? (Помогает ей подняться.)
Инга: Всё хорошо… Только голова немножко кружится.
Фандорин: Лоб разбит. А пол пыльный, грязный. Воды!
Фаддей уже несёт кувшин с водой, смачивает платок Фандорина.
Инга: Вы себе не представляете… Это был кошмар!
Фандорин: Потом расскажете. Сначала нужно п-промыть ссадину. (Осторожно обрабатывает рану.)
Ян подходит, смотрит с профессиональным интересом.
Ян: Классический случай. Питательнейшая среда для бацилл Николайера. Эх, сейчас бы инъекцию сыворотки — если б была…
Инга: А ты? Как ты? Он тебя так сильно ударил.
Ян (щупает голову): Шишка. Но сотрясения вроде бы нет.
Фандорин: Ну вот. Так лучше. А теперь рассказывайте.
Ян: Пускай Инга. Мне, собственно, нечего рассказывать… (Трогает шишку.)
Инга: Да, Ян ничего не видел… Мы стояли — вот здесь, спиной к двери. Разговаривали. Вдруг сзади шорох. Не успела оглянуться…
Ян: Я тоже не успел.
Инга: Удар, Ян падает! Оборачиваюсь — этот человек. Замахивается, хочет снова ударить. Я его за руки, на пол со стуком что-то железное. Смотрю — пистолет! Отшвырнула ногой! А он меня как толкнёт! Я отлетела туда, ударилась!
Ян: Я как сквозь сон… Слышу: «Стреляй, Ян! Стреляй!» Смотрю — на полу вот эта штука. Сам не помню, как поднял руку, нажал несколько раз…
Фандорин: И все три раза попали. В голову, в грудь и в живот. Уложили н-наповал. Недурно для новичка.
Ян: Что это он на нас накинулся? С молотком, с револьвером. Что мы ему сделали? С ума, что ли, сошёл? Ничего не понимаю.
Фандорин: Что ж тут не понять? Картина более или менее ясная. Наступают времена, когда в спектакле под названием «Россия» поменяются роли. Такому вот Аркаше будет мало реплики: «Кушать подано», он захочет стать главным действующим лицом д-драмы. Лакей Аркадий в этом преуспел. Он придумал пьесу, ловко разыграл её, а господ сделал статистами. Вытащил из долговой ямы Диксона. Поставил условие: хозяин должен умереть. И Диксон то ли отравил, то ли, как говорится, залечил до смерти — так или иначе, Сигизмунд Борецкий переселился в мир иной.