– Эй, – вытолкнул меня из размышлений водитель, – Красногорск под колесами. Улицу говори.
Нужный дом ничем не отличался от своих братьев. Стандартная девятиэтажка с мусоропроводом на лестничной клетке, скрипучим лифтом, где чернели сгоревшие кнопки, и низкими дверями, ведущими в квартиры. Переведя дух, я ткнула в звонок. Абсолютно бесшумно дверь отворилась, я прищурилась. На лестнице было очень светло, сквозь большое окно ярко светило солнце, а в прихожей квартиры стояла полная темень, никого не видно.
– Входи, – прошелестело изнутри.
Я шагнула в коридор.
– Сюда, – тихо позвал бесцветный женский голос, – левее.
Ноги машинально пошли в нужном направлении. Это Полина или нет? Лица не разобрать, и потом, она почему-то говорит шепотом.
– Извини, – начала было я, но тут что-то сильно ткнуло меня в бок.
– Руки подними, – велел другой, мужской голос.
– Вы кто? – воскликнула я.
Но кто-то ловко скрутил меня и велел:
– Обыщи ее.
Назойливые пальцы полезли по карманам.
– Ничего нет, – сообщила женщина.
– Не может быть, она шла убивать.
– Вы с ума сошли, – взвизгнула я, – сейчас…
Но договорить фразу мне не удалось, в рот засунули тряпку, отвратительно вонючую, смрадную.
Решив просто так не сдаваться, я стала извиваться, лягаться и царапаться.
– Раздевай ее, – велел мужчина.
Через секунду я поняла, что в прихожей находятся трое. Два парня и девушка. В мгновение ока они подавили мое сопротивление, сорвали с меня футболку, джинсы, потом повалили на пол, сдернули обувь, отняли сумку. Кто-то сел на меня сверху, и тут повисла тишина.
– Ничего нет, – крикнул потом женский голос, – вообще, ни ножа, ни револьвера, ни веревки, пусто!
И тут под потолком вспыхнул свет. Яркий, безжалостный, похоже, в этой квартире проживали совсем не экономные люди, ввернувшие в прихожей лампу в сто пятьдесят ватт.
– Что за черт! – закричал удерживавший меня на полу мужчина. – Ты как сюда попала?
Я уставилась в его лицо и взвизгнула:
– Мама!
Было от чего прийти в недоумение. На мне, одетой лишь в трусики и лифчик, сидел Сергей Крыжовников.
– Ты что здесь делаешь? – он приблизил ко мне сердитое лицо. – Немедленно говори! Ну!
Сильные руки тряхнули меня за плечи. Крыжовников встал, я села и попыталась ответить на вопрос:
– Письмо… Архип… Майя… «Золотой граммофон»… Полина? Где она, Полина?
– Вставай, – велел Крыжовников, – пошли на кухню.
Я сгребла руки и ноги вместе, поднялась и тут увидела второго мужчину, некрасивого, но страшно симпатичного.
– Может, ей лучше одеться? – сказал он.
– Ой, – вырвалось у меня, – диджей Бруно!
– А вы писательница Арина Виолова, – улыбнулся Бруно, – я пару раз видел вас, но лично не знаком.
– Ваш голос для меня просто родной! – пробормотала я. – Словно передачу «Догоняй» сейчас слушаю.
– Хватит, – рявкнул Сергей, – немедленно одевайся и ступай на кухню. Похоже, нам есть о чем поболтать.
Плохо понимая, что к чему, я плюхнулась на ободранный диванчик. Крыжовников сел напротив, безо всякой улыбки посмотрел на меня и велел:
– Говори!
Его круглое лицо было очень усталым, под глазами появились синяки. Но модная яркая рубашка безупречно выглажена, и пахнет от одного из хозяев «Русского радио» дорогим одеколоном.
Бруно плюхнулся около меня. Диджей выглядел еще хуже начальника, но в отличие от последнего внешний вид его был далек от совершенства: волосы взлохмачены, плечи обтягивает майка, украшенная пятнами. Похоже, парень пролил на себя чай или кофе, а может, и то и другое вместе, причем не один раз. Незнакомая женщина, вернее, девушка, очень худенькая, почти прозрачная, устроилась на подоконнике и молча уставилась на меня, болтая ногами. Я посмотрела на ее кроссовки и неожиданно расслабилась. Похоже, у этой Дюймовочки лапы тоже сорокового размера.
– Рассказывай, – резко повторил Крыжовников.
Я чихнула и стала вываливать все, что узнала.
По мере того как я излагала, лицо Сергея светлело.
Когда я честно призналась в том, что прочитала адресованное ему письмо и явилась в Красногорск, чтобы вытрясти из подлой Полины правду, Крыжовников повернулся к Бруно:
– Думаешь, шанс есть?
– Пожалуй, – кивнул тот, – она же сразу сюда порулила, никому не сказав ни слова, надо просто ждать!
– Надежда умирает последней, – бормотнул Крыжовников, потом вновь уставился на меня.