Фокус-покус от Василисы Ужасной

– Сволочь! Я убью Архипа…

Кирилл посмотрел на меня.

– Ну как? Хороша история?

Я пожала плечами:

– Чего не ляпнешь спьяну. Ты лучше скажи: значит, песни не твои?

– Нет, – прошептал Кирилл.

– Их пела девушка? Ну на той кассете. А как ее зовут?

– Не знаю, хотя думаю, что Вера.

– Отчего ты так решил?

Карно снова схватился за сигареты.

– Понимаете, Роман слова песен слегка переделал. Текст-то от лица женщины написан. Но легко справились только с четырьмя песнями, с пятой облом получился, кстати, с самой лучшей.

Ее никак изменить не удалось. «Я Вера, меня зовут Вера, я Вера твоя в любовь, я Вера твоя в удачу, я Вера твоя, мне имя Вера…» Ну и так далее. Согласитесь, парню такое не подходит. Роман решил не расстраиваться и попробовал сделать эту песню с Минной, получилось просто ужасно. «Я Минна, меня зовут Минна, я мина любви». Если учесть, какой смысл имеет существительное «мина», то вышло просто отвратительно.

Я слушала Кирилла, удерживая на лице равнодушное выражение. Значит, Вера не солгала, она и впрямь оставила у старшей сестры кассету. Вполне вероятно, что и дальнейшие ее слова о том, что Сергей Крыжовников убил Волкова, тоже истина.

Дело за малым, понять: почему он это совершил?

Что не поделили Роман и Сергей? Деньги?

Дверь тихонько скрипнула, показалась голова Сары.

– Вот вы где! – воскликнула она. – Пошли скорей, посажу вас в зале.

– Сейчас она придет! – рявкнул Кирилл.

Сара мгновенно испарилась, Карно схватил меня за руку.

– Арина, вы же только начинаете как продюсер?

Я осторожно кивнула:

– Да.

– Я был с вами предельно откровенен! Поймите! Я имею кое-какое имя, скоро взлечу очень высоко. Обязательно! Вот увидите, я окажусь на самой вершине! Но сейчас у меня очень тяжелый момент. Новых песен нет!

– Давайте быстрей, – крикнула из-за двери Сара, – концерт начинается.

– Вложитесь в меня, – настаивал Карно, – не пожалеете. Всего-то ничего надо, новую песню или клип…

– Хорошо, – я попятилась к двери, – я подумаю.

– Зачем вам Капкина? Она пустое место!

– Надо мозгами раскинуть.

– Я уже почти раскручен.

– Согласна.

– У вашей Капкиной ни рожи, ни кожи, ни голоса!

– Вы же ее не видели и не слышали, – возмутилась я.

– И все равно я знаю: она дерьмо! Меня продюсируйте!

Я выскочила в коридор и потрясла головой.

Надо же, такой симпатичный мальчик, необыкновенно хорош внешне, был со мной откровенен, но почему тогда возникло стойкое желание вымыть руки после общения с ним?

Глава 23

– Сюда, быстрей, – поволокла меня за собой Сара.

Я, спотыкаясь о какие-то змеящиеся повсюду шнуры и о разбросанные тут и там железки, скакала за администратором. Наконец Сара толкнула неприметную дверь, и мы оказались в небольшом, но битком набитом зале.

– Ну вот! – воскликнула Сара. – Я так и знала! Во народ! Ведь повесила на кресло объяву: «Зарезервировано». Так сняли и сели! Теперь не согнать! Ну и куда мне вас теперь усадить?

– Не беспокойтесь, я могу постоять.

– Нет, нет, сейчас мы что-нибудь придумаем.

– Вон там, в самом первом ряду, мужчина расположился, видите, – обрадовалась я, – такой, уже в возрасте! Около него справа и слева два пустых кресла, и никаких бумажек на них нет! Хотя, может, он их для своих занял, давайте спросим?

– Это Дымов!

– Кто?

– Павел Дымов, музыкальный критик.

– И что?

– Первый ряд от общей публики отгорожен, это VIP-места, для артистов и их знакомых.

– А мне туда нельзя? Я же с Майей пришла!

И вообще, я ее продюсер.

– Что вы, что вы, – заулыбалась Сара, – вам можно все! Но только, боюсь, вы меня не поняли.

Это же Дымов!

– Неужели я похожа на идиотку, – рассердилась я, – великолепно просекла, что это критик Павел Дымов. Почему бы мне около него не устроиться?

– Не знаю, – растерянно ответила Сара, – никто с ним рядом никогда не садится!

– Это запрещено?

– С какой стати? Нет, конечно.

– Значит, я пойду?

– Идите, – прошептала администратор.

Пожав плечами, я направилась к пустым креслам. По дороге меня внезапно осенило. Небось этот Павел никогда не моется и пахнет, как перезревший сыр бри, поэтому люди и шарахаются от него. Ладно, если амбре станет совсем уж невыносимым, встану и уйду.

Я плюхнулась возле Дымова и принюхалась.

Нос не ощутил ничего неприятного: легкий запах мужского одеколона и новой кожи. На критике был пиджак из лайки. Страшно обрадовавшись, я сказала: