Глянула вниз – а этажи высокие, до земли далеко – спиной к каменной стене прижалась и давай меленько переступать по парапету подальше от окна. Сонька так и застыла, губы развесила – никогда такого чуда не видала.
Из окна высунулись сразу несколько голов, принялись черноволосую уговаривать, чтоб не дурила, чтоб вернулась.
Только видно было, что не в себе женщина. Шатает ее, а парапет узкий. Сейчас упадет или сама бросится. Снег внизу стаял, голая земля, вся в камнях, железки какие-то торчат. Тут верная смерть или тяжкое увечье.
Тюльпанов глянул налево, направо. Народ глазеет, но физиономии у всех растерянные. Что же делать-то?
– Тащи брезент или хоть одеяло! – крикнул он санитару, вышедшему покурить, да так и замершему с цигаркой в зубах. Тот сорвался, побежал, только вряд ли поспеет.
Растолкав высунувшихся из окна, на подоконник решительно вылезла высокая женщина. Белый халат, стальное пенсне, волосы на затылке стянуты в тугой узел.
– Ермолаева, не валяй дурака! – крикнула она начальственным голосом. – У тебя сын плачет, молока просит!
И тоже, отчаянная, двинулась по парапету.
– Это не мой сын! – взвизгнула черноволосая. – Это подкидыш! Не подходи, боюсь тебя!
Та, в белом халате, сделала еще шаг, протянула руку, но Ермолаева вывернулась и с воем прыгнула.
Зрители ахнули – в самый последний миг врачиха успела схватить полоумную пониже ворота. Рубашка затрещала, но выдержала. У висевшей непристойно заголились ноги, и Анисий часто заморгал, но тут же и устыдился – не до того теперь. Докторша уцепилась одной рукой за водосток, другой держала Ермолаеву. Сейчас или выпустит, или вместе с ней сверзнется!
Рванул Тюльпанов с плеч шинель, махнул двоим, что стояли рядом. Растянули шинель пошире – и под висящую.
– Больше не смогу! Пальцы разжимаются! – крикнула железная докторша, и в тот же миг черноволосая упала.
От удара повалились в кучу-малу. Тюльпанов вскочил, встряхнул надсаженными запястьями. Женщина лежала зажмурившись, но вроде живая, и крови не видно. Один из Анисиевых помощников, по виду приказчик, сидел на земле и подвывал, держась за плечо. Шинель было жалко – осталась без обоих рукавов и воротник треснул. Новая шинель, только осенью пошитая, сорок пять целковых.
Докторша уже здесь – и как только успела. Присела над лежащей без сознания, пощупала пульс, помяла руки-ноги:
– Жива и целехонька.
Анисию бросила:
– Молодец, что сообразили шинель натянуть.
– Что это с ней? – спросил он, потряхивая кистями.
– Родильная горячка. Временное помрачение рассудка. Редко, но бывает. У тебя что? – Это она уже приказчику. – Вывих? Дай-ка.
Взялась крепкими руками, коротко дернула – приказчик только ойкнул.
Запыхавшаяся санитарка спросила:
– Лизавета Андреевна, а с Ермолаевой что?
– В изолятор. Под три одеяла, вколоть морфию. Пусть поспит. И смотри, глаз с нее не спускать.
Повернулась идти.
– Я, собственно, к вам, госпожа Несвицкая, – сказал Анисий, подумав: правильно шеф не стал женщин с подозрения снимать. Этакая лошадь не то что скальпелем прирезать, голыми руками задушит, и очень запросто.
– Вы кто? По какому делу? – глянула на него подозреваемая.
Взгляд из-под пенсне жесткий, совсем не женский.
– Тюльпанов, губернский секретарь. Вот, привел убогую за советом по женской линии. Очень что-то мучается от месячных. Не согласитесь осмотреть?
Несвицкая посмотрела на Соньку. Деловито спросила:
– Идиотка? Половую жизнь имеет? Она кто, сожительница ваша?
– Да что вы! – в ужасе вскричал Анисий. – Это сестра моя. Она с рождения такая.
– Платить можете? С тех, кто может, я беру два рубля за осмотр.
– Заплачу с превеликим удовольствием, – поспешил уверить Тюльпанов.
– Если с превеликим, то почему ко мне, а не к лекарю или к профессору? Ладно, идемте в кабинет.
Пошла вперед быстрым, широким шагом. Анисий – за ней, только Соньку за руку подхватил.
Линию поведения выстраивал на ходу.
С типажом никаких сомнений – классическая «львица». Рекомендуемый подход – смущаться и мямлить. «Львицы» от этого мягчеют.
Кабинетик у повивальной бабки оказался маленький, опрятный, ничего лишнего: медицинское кресло, стол, стул. На столе две брошюры – «О негигиеничности женского костюма», сочинение приват-доцента акушерских и женских болезней А.Н.Соловьева, и «Записки Общества распространения практических знаний между образованными женщинами».