Эликсир вечной молодости

"У Фофанова был вид человека, который не имеет отношения к гибели Бритикова. Притворяется? Но с какой стати такому отморозку притворяться — по такому случаю? И к тому же перед Светловой?

К чему такие церемонии?

Уж, наверное, бедолага Бритиков на счету такого человека, как Фофанов, не первый и не последний. Не тот случай, чтобы притворяться.

Впрочем, это дело лейтенанта Богула разбираться: убил Бритикова Фофанов или кто-то другой.

Интересно, Богул Фофанова задержит?.."

Обдумывая все это, Светлова мельком взглянула на часы… Двенадцать.

Через полчаса она почти автоматически снова отогнула рукав и поглядела на циферблат.

Полдень прошел. Половина первого… Что-то было не так! Ей хотелось еще почитать про “лиц, положивших отраву в пищевые вещества”, и про то, как они “волнуются и не могут сидеть на одном месте”, но что-то скребло на душе. Светлова тоже определенно не могла усидеть на одном месте. Что-то было нет так!

Ведь полдень… Рабочий полдень.

Рабочий он — обычно для Бобочки. А Бобочка не появился.

И что-то еще отсутствовало. Был какой-то изъян, ущерб в “картине мира”… Какая-то тревожащая деталь!

Ага! Анна не видела вечером “у водопоя” могучую фигуру господина Фофанова. Вот отсутствие, оказывается, какой детали ее подспудно скребло и тревожило!

Ну да ладно… Этот — ладно. Семнадцать причин, по которым он мог отсутствовать… Первая — напился еще до ресторана.

А вот Бобочка… Бобочка точный, как часы. Нет, не как часы. Сравнение избитое и неверное. Вот часы, обнаруженные на руке Кикалишвили, например, всегда отстают…

Бобочка, точный, как служащий, дорожащий своим рабочим местом. Точный, как клерк в офисе престижной фирмы. И не появился!

Светлова закрыла книгу. Натянула туфли и поехала к Богулу. Первое, что она увидела в “коридорах власти”, — это был Бобочка с растерянными, как у потерявшегося малыша, глазками на заплывшей, отнюдь не как у малыша, физиономии.

Он как раз выплывал из кабинета Богула.

— Бо!.. — окликнула его Светлова. Но тот только махнул рукой и быстрым шагом — быстрым, учитывая, конечно, его громоздкую комплекцию, удалился прочь.

Светлова услышала, как хлопает у пряничного милицейского крыльца дверца его машины. Мотор!

— Богул, что тут творится?

— А… Мои поздравления! Сюрприз для невольниц!

— Это вы про меня?

— Разумеется. Свобода, мне кажется, уже встречает вас радостно у входа. Сегодня Юрьев день для крепостных. Можете собирать свои манатки.

— А что такое?

— Да такое-растакое…

— То есть?

— Фофанов исчез.

— Батюшки! — ахнула Светлова. — Неужели?

— Наше исчадие ада куда-то провалилось.

— Куда?

— Может, по принадлежности? Туда, куда исчадию и полагается?

— А где это находится, вы случайно не знаете?

— Случайно не знаю. Если б знал, то не принял бы заявления о розыске.

— Неужели от Бобочки заявление?

— Ну так! Кто, спрашивается, у господина Фофанова самый близкий и родной человек? Охранник, конечно.

— Богул, а вдруг я уеду, а Фофанов вернется?

— Что-то мне плохо в это верится…

— Вы думаете?

— Почти уверен: попал господин бандит в наш “Бермудский треугольник”. Не иначе… Затянуло.

* * *

Все это было похоже на обрушившийся поток.

Сначала грибы и бедняга Ионыч.

Потом Бритиков.

Потом исчез Фофанов.

Что случилось?

Что случилось, Светлова не знает. Но когда это случилось — очевидно. Точнее — после чего.

После того, как Светлова побывала в бойлерной.

Как бы там ни было, но по времени это и стало тем моментом, после которого обрушился смертоносный поток.

Глава 15

Ужас заключался в том, что Светлова могла теперь ехать домой со спокойной душой: никто ее больше не задерживал.

Но она не могла ехать. Потому что никакой спокойной души не было и в помине.

Ощущение, что где-то близко свернулся кольцами и лежит, поджидая свою добычу, тот, кого она назвала Питоном, не давало ей шанса закинуть сумку с вещами в машину и тронуться по направлению к столице.

А в то, что это Леночка Туровская, Светловой все-таки не верилось. Просто не по силам такое осуществить Елене Ивановне, не по силам! Она ведь даже не Немая. И уж тем более не немой Герасим, переворачивающий телеги…

Аня, усмехнувшись, вспомнила разглагольствования Туровской об особой физической силе умственно отсталых и прочих дефективных.