Попробуйте позвонить позднее

— Да.

— Похоже на нее, — кивнул Вит.

— Она тебе не нравится?

— Нет.

— Почему?

— Я не люблю умных женщин.

— Она беременна, — невпопад сказала Инна.

— Вот как? И… от кого?

— От мужа.

— Насколько я знаю, у нее нет мужа.

— Теперь нет.

— Постой… Это банкир, которого грохнули? Ай молодец баба! Когда ж она успела?

— Во время романтического свидания ночью в мотеле. За день до его убийства.

— А-а-а…

— А ко мне сегодня Клавдия Ивановна приходила.

— Ей же русским языком сказали: только посмей, — нахмурился Вит.

— Видимо, что-то случилось. Не срослось что-то у них. Я хотела поехать за город, в свой дом. То есть теперь уже не мой. Но как знать? Что-то у них не срослось. Я хотела бы поехать туда с тобой.

— Огромный дом с участком в элитном поселке? — сразу же оживился он. — Конечно, поехали!

— Моя мама сказала, что если ты на мне женишься, то из-за квартиры.

— А тут еще и дом! Конечно, женюсь! — рассмеялся Вит.

— Значит ты — брачный аферист?

— А что, похож? — Он пригладил волосы.

— Я сошла с ума! — вспомнила Инна. — Я же тоже замужем!

— По-моему, тебя бросили.

— Может, мне подать на развод?

— Разумная мысль.

— Я даже не знаю, как лучше, — вздохнула она. — Соломенная вдова. Никто не говорит, что Веня умер. Но если он жив, почему я должна жить в неведении?

— Похоже, что ты его больше не любишь.

— Да я уж и сама не знаю, любила ли когда-нибудь? Похоже, что нет. — Она опять глубоко вздохнула. — Иначе не смогла бы так быстро переметнуться к другому. Будто и не было ничего. Свадьбы, съемной квартиры, потом своей, четырнадцати лет брака…

— Но ребенок-то есть?

— Да, — кивнула она. — Даша — самое дорогое, что у меня есть.

— Вот видишь.

— Погоди… Это значит… Ты что, решил меня бросить?

— Инна…

— Ты решил меня бросить.

— Нет.

— Я все поняла.

— Погоди.

— Что ж…

— Ну, все! Хватит!

Она расплакалась. Что-то не то. И не так. Во всем этом не хватает… правды. Она постоянно ловит его на лжи. В его рассказах, особенно о прошлом, явные нестыковки. Но она не хочет этого замечать.

— Мы приехали.

— Куда? — подняла она заплаканное лицо.

— Ты не хочешь зайти в магазин?

— Я уже купила продукты.

— А что-нибудь из вещей? Тебе надо развеяться.

— Предлагаешь шопинг?

— Пошли. Тебе надо увидеть что-нибудь красивое.

— Я ничего не хочу.

— Надо хотеть! Давай же! Вылезай из машины!

Она послушалась. На смену дождям, испортившим москвичам настроение в первой половине сентября, пришло долгожданное бабье лето. Запоздалое, зато такое яркое, что хотелось петь. Воздух был прозрачен, как вода в роднике, по утрам он обжигал холодом, стоило сделать глоток, но потом согревался солнцем и отменно утолял жажду. Это было последнее в году тепло, не пекло, а именно тепло, мягкое, ласкающее, с легким привкусом увядания. То и дело хотелось смахнуть с лица невидимый волос — откуда только они брались, паутинки? Здесь, в огромном мегаполисе, где все живое и здоровое давно уже было закатано асфальтом и упрятано под стекло, даже цветы на газонах — и те казались искусственными. Они не вяли, а ржавели, пока на клумбе не оставался каркас из медных стеблей. Но бабье лето, в отличие от календарного, хорошо было и здесь.

Она вышла из машины, и слезы высохли сами собой. Не время грустить, время радоваться жизни. По магазинам, так по магазинам! А потом — гулять. Завтра они поедут к Даше…

Глава пятнадцатая

Как-то незаметно пролетел октябрь. Давно закончилось бабье лето, на смену ему пришли дожди и холода. Месяц ознаменовался двумя событиями: Катерина погасила долг банку, а Валя нашла другую работу. И то и другое в торговом центре отпраздновали с размахом.

— Ну что, на юг? — теребили они Катерину. — Отдыхай — заслужила!

— Я уже и с подругой созвонилась. Она говорит: приезжай, жду. Это мне Генка помог, — счастливо улыбалась та. — Кто бы мог подумать, что ему заплатят? И — столько!

— Выходит, буржуя пробило, — хмыкнула Юля.

— Какого буржуя?

— Арендатора. И с чего бы?

— Непьющих мужиков в деревне мало, он хочет, чтобы Генка и дальше на него работал, — сказала Катерина. — Полгода пролетят — не заметишь! А там пахать-сеять.

— А он что?