На территории сна

При бета-активности мозга, образы в сознании соответствуют существующим физическим объектам. По мере снижения частоты мозговых волн образы в сознании становятся всё менее и менее отчётливыми и заменяются абстрактными смыслами, из которых они, судя по всему, и рождаются.

Таким образом, мои «сномышления» вовсе не необычны, они занимают своё законное место на территории сна. Когда сон закончен, и мы просыпаемся, но ещё не включились в переживание яви, в сознании образуется как бы зазор. В этом зазоре можно услышать какую-то подсказку, выраженную не образами, а мыслью, а то и разглядеть смысл происходящего, который не скрыт за переживанием жизненных коллизий.

Я много лет наблюдала за собственными снами и убедилась, что у всех сновидений одной ночи и у событий сопутствующего дня всегда может быть обнаружен один общий смысл. Это выглядит таким образом, как будто всякий раз существует одна основная тема и несколько вариантов её переживания: один из них осуществляется наяву, а остальные транслируются через сновидения. Дельта-волны существуют в нашем мозге практически постоянно, логично предположить, что они и отвечают за присутствие «основной темы дня». Как постоянный фон они сопровождают все мельчайшие события нашей жизни.

Кстати, в этом содержится основание для адаптационной функции сновидений: ведь наяву переживается вовсе не самый экстремальный вариант. Поэтому сновидения отчасти представляют собой своеобразное внутреннее тренировочное устройство, обучающее нас реагировать на возможные стрессы в физическом мире.

Физический мир словно бы даёт возможность воплотить в жизнь планы идеального. Ведь душа может радоваться и печалиться, но смеяться и плакать может только человек, обладающий телом. С другой стороны, смысл обретается нами только в непосредственном переживании. Этимология слова «сознание» – собственное знание. Смысл, существующий в глубине сознания, склоняет нас действовать таким образом, чтобы пережить его в чувствах и эмоциях.

Мир ничего не скрывает. Все ответы лежат прямо на поверхности. Просто надо стараться быть открытым навстречу Природе, подлинный язык которой совпадает с нашим непосредственным её переживанием. В подробностях наших переживаний скрыты ответы на все вопросы об её устройстве. Только через непредвзятое и внимательное вглядывание, вслушивание и вдумывание в собственные переживания можно добраться до понимания механизмов действительности и до ответа на самый главный вопрос – о смысле самой жизни.

Даже сам разум рождается только тогда, когда у личного сознания накоплено достаточно чувственного опыта. А для обладающего разумом человека подсказки из глубины сознания становятся просто бесценными. К сожалению, большинством людей они так никогда и не востребуются.

Из глубины сна к нам приходят не только образы, но и поднимаются абстрактные смыслы. Смысл является категорией или реалией более изначальной и устойчивой, чем переживание яви или сновидений. Он функционирует как своего рода чертёж, диктующий жизни свои сюжеты.

Сегодня сновидения считаются лишь отголосками бодрствующего сознания, а самостоятельность сонного знания не признаётся. И всё же очень многое говорит о том, что через сны приходят удивительные подсказки и происходит корректировка самой жизни. Так может быть, мы ошибаемся, считая сны отзвуками физической реальности? Может быть, стоит пересмотреть свою позицию и начать относиться к сновидениям как к модели, которая предшествует жизни наяву?

9. Я там, где моё сознание

Без тела

Однажды в детстве я пережила необычный опыт. Мне было тогда лет десять – одиннадцать. Каждое лето месяца на два, а то и дольше, мама вывозила нас с сестрёнкой на юг к морю. Иногда она «экспериментировала», и мы отправлялись в какое-то новое место, но чаще всего отдыхали в местечке Лазаревское под Сочи. Останавливались всё время у одних и тех же людей, ставших с годами почти родственниками. Их дом находился на улице, идущей вдоль берега моря. Утро и вечер проводили на море, а дневную жару – в прохладе небольшого садика окружающего дом. Иногда ближе к ночи гуляли по городу.

В тот день маме зачем-то надо было сходить к местной жительнице, и она взяла меня с собой. В той квартире я была единственный раз в жизни. Мама с хозяйкой куда-то вышли, а я осталась в комнате одна. Убранство комнаты было самым обычным для того времени: типовой платяной шкаф, покрытый цветной скатертью стол со стульями, стандартный ковёр-гобелен на стене. По правде говоря, саму комнату я помню смутно. В углу этажерка, а на ней очень странный предмет: внутри прозрачной колбы, похожей на большую электрическую лампу, стоящую на своём горлышке, во всю её ширину ветвился белоснежный куст. Я подошла к этажерке и замерла у этой вещи. Никогда до того ничего подобного я не видела. Мир вокруг как бы перестал существовать – я вся была поглощена этим необычным предметом, непонятно как сделанным. И вот я внутри, среди ветвей белоснежного куста рассматриваю его веточки вблизи. Внутри «веточек» пусто, это и не веточки вовсе, а прорытые в прозрачной мягкой пластмассе разветвлённые каналы. Вблизи видно, что стены каналов грубые, шершавые и оттого не прозрачные, а мутные, белые. Я рассматриваю стенки каналов то изнутри их, оттуда, где пустота, то снаружи, располагаясь как бы внутри тела самой этой штуки. Сколько времени это длилось – не знаю. В комнату входили мама с хозяйкой квартиры. В то же мгновение я обнаружила себя, стоящей около этажерки и смотрящей на диковинку со стороны.