Огненный торнадо

– Принял. Повнимательней!

– Конец связи, – проговорил в микрофон Андрей и отдал его Бульбе. – Все. Работаем, пацаны. В группах полное внимание, абсолютная маскировка. Идем по-боевому. Бай – дозор и разведка. Самое главное, следы – нам логово найти необходимо.

– Понятно…

– Индеец. У тебя больше всех пацанов, главное, чтобы не шумели. И толковых в боковые дозоры.

– Сделаем…

– Тюлень…

– Иду сзади. Подчищаю следы. Все ясно. Не в первый раз, Филин.

– Ну тогда поехали…

Август 1990 г.

«Совы»

Слишком большой и неповоротливый был для Филина его отряд. Не привык он командовать толпой, да еще толком не обученной. И хоть его старые боевые товарищи старались изо всех сил, Андрей понимал, что надеяться придется только на его старую группу, случись что. И уставал безмерно под этой каменной глыбой ответственности…

Километр за километром шел спецотряд по едва различимым следам Муссы. Без устали, словно и не люди вовсе, метр за метром шли его следопыты – Бай и Мулла медленно шли: за шесть-семь часов не больше пяти-шести километров… Сначала головной дозор выходил на какой-то заранее условленный ориентир и осматривался. Сначала изучались ближние подступы, затем наблюдение переносилось дальше и дальше концентрическими кольцами, словно круги на воде, на предельное для глаз расстояние. После этого выбирался очередной ориентир. Осматривали все: траву примятую (кем?); лужица расплесканная (почему?); веточка сломана (когда?). И так далее и так далее. Настоящего, умелого и опытного врага увидеть, как правило, невозможно, но можно определить его присутствие. По вторичным признакам. Вот заяц сел столбиком и поднял торчком уши – что-то постороннее услышал. Там сойка или сорока вдруг сорвалась с ветки, где уже собиралась пообедать пойманным жуком, и зашлась трещоткой. Дятел-трудяга вдруг бросил свою работу и стал озираться, наклоняя головку в красном берете. Камешек на земле сдвинут на несколько миллиметров, показывает влажный бок. А почему? Под солнцем-то бочок его серый, влажный-то в земле и более темен от сырости. Какого дряблого перца он вдруг из своей ямки выскочил, камешек-то? А тут и вовсе травинки без росы, хотя до того времени, пока желтое светило высушит слезы тумана на листьях, пройдет еще часа три. И так далее… На такую работу: кропотливую, беспрерывную, на протяжении всего марша, – способен только многоопытный профессионал, понимающий, что прогляди он какую мелочь, следующий шаг его может стать последним. И хорошо, если только его… Вот так и шла разведка, медленно и очень аккуратно, потому что у врага тоже, может быть, профессиональный следопыт, наблюдающий за зайцами, сойками, слушающий лягушачий хор, который замолкает при приближении постороннего…

Головной дозор шел «гусеницей». Самый, наверное, сложный способ передвижения, но и надежный. Убедившись в относительной безопасности, ибо на войне абсолютной не бывает, выдвигается вперед один дозорный, преодолевая под прикрытием автоматов товарищей изученное им пространство. Затем пауза в минуту и изучение реакции природы на движение. Затем идет второй. Опять пауза. Третий. Четвертый изучает обстановку и подает сигнал основной группе отряда, прикрывая ее подход, и лишь тогда, когда рядом с ним оказывается два «ствола», идет вслед за товарищами. Со стороны кажется, что гусеница подтягивает перекатами свое тело, состоящее из сорока шести пар ног, потому что так идет весь отряд…

Самым первым в «гусенице» был, конечно же, Мулла, четвертым Бай, а между ними Брат и Кабарда. Это было опасно – бросать в головной дозор лучшие силы, но и риск этот был оправдан – они были опытными псами войны, умеющими, случись на пути засада, в доли секунды принять бой и увести за собой, в сторону от основного отряда. И умереть в меньшинстве, спасая остальных, – диверсанты не строевые части, а потому вступают в бой только в самом крайнем случае, когда окружены и другого выхода нет. И умирают, если не повезет, потому что никто не берет диверсанта в плен… А потому, случись худшее и Мулла что-то проглядит, они будут сидеть тихо-тихо и только слушать, скрипя зубами и сжимая кулаки, как умирает в неравном бою их головной дозор… Жестоко? Да! Старых, проверенных не раз друзей нужно спасать? Да, да и да! Но… Каждый знает, на что шел, согласившись однажды стать разведчиком-диверсантом, и каждый однажды согласился с неписаным законом: «Ты обязан умереть один, если тем самым спасешь остальных…» Только так и не иначе!!!