Человек-невидимка в стразах

Мира ушла и более к Ирме не приходила. Она прервала отношения даже с Риммой, которая пыталась примирить двух сестер. Сказала ей:

– Римка, или ты со мной, или без меня.

Римма выбрала Ирму с Сашей, тетка, не имевшая детей, обожала племянницу. Но, в отличие от Ирмы, Римма понимала: девочку необходимо лечить, настойки валерьяны и пустырника, которыми потчевала дочь мать, не помогут.

Ну а потом грянула беда. Однажды, в самом конце сентября, Евдокии в два часа ночи позвонила Римма и зашептала:

– Дуся, помоги!

– Что случилось? – пробормотала Константиновская, посмотрев на будильник.

– Можешь сейчас подъехать к клинике? – спросила Римма.

– Да, – ответила подруга, сразу сообразив: произошло нечто из ряда вон выходящее, раз всегда уравновешенная Римма побеспокоила ее в столь неурочное время.

Когда Евдокия приехала к зданию НИИ, там уже стояли «Жигули», за рулем сидел Петр Михайлович, а на заднем сиденье, укутанная в одеяло, лежала Саша.

– Помоги нам! – взмолилась Римма. – Ирма погибла, Сашу тоже считают умершей, никто не должен знать, что она жива.

Константиновская схватила Римму за плечи, впихнула в свою «девятку» и приказала:

– Рассказывай все по порядку.

История, озвученная Риммой Марковной, не удивила доктора. Подспудно она ожидала: рано или поздно Саша совершит нечто подобное. Оказывается, девочка участвовала в убийстве Александра Хитрука, брата своего одноклассника. Слава богу, отец погибшего ребенка сразу не обратился в милицию, не потребовал открыть дело, а наоборот, придя в дом к Ирме, попросил ее временно спрятать Сашу. Та позвонила сестре. Как назло, Петр Михайлович накануне слег с гриппом, ему было плохо, терзала высокая температура. Сестры обсуждали ситуацию по телефону. Римма настаивала на помещении девочки в НИИ психической коррекции, повторяла:

– Сашу все равно надо временно спрятать, а лучшего места для изоляции не найти.

Ирме, несмотря на ее нежелание отдавать дочь докторам, наконец стало понятно: Саше требуется серьезная помощь.

– Ладно, – сказала она, – я побеседую с дочкой, попытаюсь ее уговорить, и через несколько дней ты можешь связаться с Рогачевой и Константиновской.

– Завтра я приехать не смогу, – предупредила Римма, – Пете совсем плохо.

– Я справлюсь, – ответила Ирма. – Это трудно признать, но, похоже, Людмила Павловна и Евдокия Матвеевна были правы. Мне потребуется некоторое время, чтобы принять очевидный факт: Саша больна психически. В произошедшем убийстве виновата я, не поверила специалистам, пыталась изменить личность дочери отварами трав, а в результате погиб ни в чем не повинный мальчик.

– Его надо было убить! – заорали из трубки. – Он за мной шпионил!

– Извини, – быстро сказала Ирма, – я потом перезвоню.

Ночь Римма маялась бессонницей. Еще больше она занервничала, когда Ирма утром следующего дня не ответила на телефонный звонок. Проволновавшись до пяти вечера, Римма Марковна решилась оставить больного супруга одного и помчалась к сестре.

И что она увидела?

На месте трехэтажного дома, где жила Ирма, громоздилась куча кирпичей, толпа зевак, оттесненная милицией на значительное расстояние от места трагедии, оживленно обсуждала произошедшее. Здесь же расположился штаб МЧС, где Римме сообщили неутешительные новости: Ирма и Саша погибли. Сильно обезображенные останки женщины были уже обнаружены, и Римма опознала их по медальону, который сестра всегда носила на шее. Труп Саши пока не нашли, но она явно лежала где-то под грудой обломков.

Еще Римма Марковна узнала следующее. Около восьми утра Ирма позвонила классной руководительнице дочери и сказала:

– Саша заболела, она пока не будет посещать занятия.

Учительница пожелала девочке скорейшего выздоровления и поставила в журнале напротив фамилии Васюковой буквы «н. б.», означавшие «не была на занятиях». Значит, Саша спала, когда грянул взрыв.

– После таких катастроф иногда остаются только фрагменты тела, – объяснял Римме сотрудник МЧС, – а порой их не находят, в особенности если жертва маленький ребенок.

Римма не помнила, как добралась до дома и свалилась с приступом гипертонии. У Петра Михайловича, наоборот, от услышанной новости разом прошел грипп, и он сделал жене укол. В десять вечера раздался звонок в дверь. Петр открыл, на пороге стояла маленькая фигурка в черной куртке, брючках и слишком теплой для сентября вязаной шапке, надвинутой на лоб.