Отравленная жизнь

– Понимаю. Я у вас подозреваемый номер один.

А между прочим, я ничего не выигрываю от смерти моей жены. Имущество? Даже после раздела мне бы хватило до конца жизни. Свобода? А зачем мне была нужна эта свобода? Мы с женой никогда друг друга не стесняли. Хотела она иметь любовника пожалуйста. Я не Казанова, может, что-то не так делал. Откровенно это признаю. И я со своей стороны тоже не всегда был удовлетворен. Лариса была холодновата, без огонька… И у меня были приключения. Были, я это признаю. Но я никогда не желал разводиться. Она меня совершенно устраивала.

– Да вы не изображайте оскорбленную невинность, – грубо заметил следователь. – Сядьте. Сами понимаете, что дело неприятное. И есть тут одна подробность. Дело в том, что вашу жену видели сразу два свидетеля, когда она спускалась из квартиры Корзухина. И это было примерно в то самое время, когда умерли Екатерина Корзухина и ее сын Артем.

Знаете, как они умерли?

Денис изумленно смотрел на него.

– Их отравили. Сперва вырубили с помощью газового баллончика, потом, пока оба были в бессознательном состоянии, заставили проглотить сильнейшее сердечное лекарство. Догадываетесь, какое? Дигиталис. От которого умерла ваша жена.

Никакой реакции. Молчание, пустой взгляд. Денис, казалось, полностью ушел в себя. Наконец он поднял глаза и вяло заявил:

– Можете подозревать меня в чем хотите. Но ее…

Ее оставьте в покое. Не могла она никого убить. Разве что себя.

Портрет жены оказался у него в кабинете. Денис непочтительно поставил картину за шкаф, лицом к стене. Обе картины – и пейзаж, и портрет – были приобщены к делу.

Последним свидетелем, с которым следователь встречался в тот день, была Светлана Грачева. Он чувствовал, что домработница Васильковских всячески старается уйти от разговора, но в конце концов ему удалось ее поймать. Не без помощи Дениса – он один знал телефон и адрес Светланы.

– Только она, понимаете, не прописана в Москве, – пояснил он. – Приехала с Украины, искать работу. Вы уж, пожалуйста, не тормошите ее. Хорошая женщина, между прочим, в прошлом учительница русского языка. Старательная, честная.

Старательная честная женщина за эти дни даже исхудала. То ли от тревоги за свое будущее – ведь Денис уже сообщил, что с первого числа следующего месяца она может быть свободна. То ли Светлана всерьез переживала смерть своей хозяйки. "Она была очень милая, – сдавленно говорила Светлана. – Никогда не кричала, не придиралась… Я ведь уже служила в некоторых семьях, знаю, что это такое.

Обвиняют во всех смертных грехах, а гадят, как свиньи. Будто, если есть прислуга, вообще порядка соблюдать не нужно. Огрызки на пол кидают, чуть ли не специально грязь наносят… Нет, Лариса Николаевна была замечательная!"

Стоило Светлане убедиться, что следователя мало интересует ее московская прописка и регистрация, как она затараторила со скоростью пулемета. Сообщила, что работает у Васильковских больше года.

Что ей очень нравилась эта пара, в особенности, конечно, покойница. Вот у кого был хороший характер! Денис Григорьевич человек тоже неплохой, никогда не позволял себе унизить прислугу… Но он все-таки грубоват. Не понимает многих вещей. Например, того, что любой женщине нужен ребеночек.

Вот у нее в Харькове у бабушки и дедушки осталось двое пацанов – и как она по ним тоскует, слов нет передать. А что поделаешь? Мужа нет, давно расстались. Он, подлец, платит смехотворные алименты.

Так что поехала она искать счастья в бывшую советскую столицу… Если бы у Ларисы Николаевны был ребеночек, она бы никогда на себя руку не подняла.

Тогда уж любое горе – вполовину, только бы дитя было счастливо. Следователь с трудом повернул разговор на нужную тему:

– Давайте вспомним о последних днях перед смертью вашей хозяйки. Когда появился пейзаж над кроватью? Помните?

Светлана быстро мигнула обоими глазами поочередно – казалось, что она дразнится, но на самом деле это было у нее признаком растерянности.

– Пейзаж? Не помню… Постойте, мне Денис Григорьевич подарил соломенного коня. Это сувенир какой-то, он его не любил. Вместо коня повесили картину. Дней пять-шесть назад это было.

– А раньше вы его видели?

Светлана ответила, что если картина и была в доме, то стояла где-то в шкафу. А рыться в шкафах не в ее правилах. И в ее обязанности не входит. Разве что на кухне. Когда Лариса Николаевна принимала ее на работу, она сразу оговорила с домработницей, что порядок в своих личных вещах будет наводить сама. Это избавило их от многих взаимных упреков и претензий. Светлана горестно поведала, что некоторые хозяйки устраивали ей истерики из-за того, что она на пять сантиметров передвинула пудреницу на трюмо или поменяла местами пару вешалок в шкафу, когда чистила одежду. Лариса Николаевна, слава Богу, была куда рациональнее и знала, чего хочет. Если одежда нуждалась в чистке и стирке – она сама вынимала ее из шкафа и складывала в специальный пластиковый короб в прихожей. А уж Светлана действовала дальше. В шкафах она никогда не рылась, даже не открывала их.