Отравленная жизнь

Ирина снова вздохнула:

– Не нравится? Мне тоже. Ем всякую дрянь.

А толку никакого. За последний месяц, представь, я прибавила… – И тут же она осеклась:

– Ты что, торопишься куда-то?

А Саша и в самом деле сидела как на иголках.

Она изо всех сил старалась это скрыть, но, как видно, ничего не получилось.

– Да нет, не тороплюсь. – Саша, наконец, решилась. – Ира, у меня к тебе вопрос. Ты когда-нибудь занималась картинами Корзухина?

Ирина слегка нахмурилась:

– Дай Бог памяти… Я такого и не знаю. А что, новый гений объявился? Так он еще не скоро начнет продаваться. – Она спокойно дожевала свое безвкусное печенье и пояснила:

– Даже если он закончил на пятерки нашу академию – это все равно ему славы не прибавит. А кто он вообще, такой?

– Если он и заканчивал академию, то очень давно, – разочарованно ответила Саша. – Ему уж, наверное, за сорок. Был довольно популярен в начале восьмидесятых. Неужели не знаешь?

Вместо ответа, Ирина взяла телефонную трубку и сделала Саше знак подождать. Девушка знала – Ирина терпеть не может, если ее упрекают в неосведомленности. Она интересовалась каждым мало-мальски заметным именем в художественной среде. Но то, что она не знала Корзухина, говорило уже о многом. Саша от волнения покусывала губы: «Значит, его картина никак не может стоить десять тысяч баксов! Заказчица меня обманула! Но что мне делать? Осмеять ее?! Но я ведь подписала, что обязуюсь вернуть ей деньги в случае порчи картины… Значит, я признала, что для меня картина таких денег стоит. Дура я, дура! Беспросветная идиотка! Надо было сразу позвонить Ирине, о чем я только тогда думала!»

Ирина тем временем окончила короткий телефонный разговор. Она удовлетворенно положила трубку, и девушка насторожилась:

– Ты что-то выяснила?

– Кое-что, – кивнула та. – Картины этого Корзухина есть у одной моей знакомой, Альбины. Если хочешь – отправляйся туда, она тебе их покажет.

Кстати, стоят они смешные деньги. Она отдает штуку за пятьдесят – шестьдесят долларов. Сама понимаешь – Альбина с такой цены ничего себе уже не берет. Ей просто жаль его несчастную жену. – Ирина сделала короткую паузу и закончила:

– Ты сделаешь доброе дело, если что-то купишь. Потому что ни одной картины еще не продано, а жена этого Корзухина чуть ли не с голоду помирает. У нее всего-то парочка натюрмортов да какой-то пейзажик двадцать на пятнадцать сантиметров… Ну, так дать тебе адрес и телефон?

У Саши перехватило дыхание.

– Чей?

– Альбины, чей же? Да что с тобой сегодня? – Ирина изумленно глядела на девушку. – Тебе плохо? Глотни водички!

Но Саша отказалась и от воды, и от лекарств, которые в изобилии оказались у хозяйки салона. Она записала адрес галереи, где нашлись картины Корзухина, и как бы между прочим спросила:

– Он что же, умер?

– Я поняла, что да, – кивнула Ирина. – Иначе, наверное, сам бы продавал свои картинки.

А может, просто спился или попал в дурдом. Но ты меня удивила, честное слово! Назвать московского художника, о котором я и понятия не имею… Долго же ты его искала! Скажи на милость, Корзухин какой-то…

Саша поблагодарила ее и, выйдя на улицу, поймала такси. Ей нужно было торопиться. Первый день, отпущенный ей по условиям договора, близился к концу, а она все еще была далека от своей цели.

Ее грела только одна надежда – может, тот пейзаж, который висит в галерее, окажется копией того, который она уничтожила? Ведь часто бывает, что художник выполняет несколько картин на одну тему.

А если нет… Тогда, решила Саша, она найдет жену Корзухина, а через нее попытается что-то узнать о нем самом. И если только он жив – Саша поклялась дать ему даже не шестьдесят, а сто, двести долларов! Только бы он повторил свое произведение – заново, для нее!

Крохотный магазинчик в переулках возле Старого Арбата был заметен издалека. Его единственная, маленькая витрина была щедро иллюминирована. А в ней на черном бархатном постаменте красовалась освещенная фиолетовыми лампами статуя Венеры Милосской. Это должно было информировать публику, что здесь продаются предметы искусства. Саша неодобрительно оглядела статую, потянула на себя тяжелую дверь. Забрякал колокольчик, потянуло теплом, и девушка оказалась в небольшой квадратной комнатке, где не было ни прилавков, ни кассы, ни продавцов. Единственным предметом мебели была длинная кушетка, обтянутая фиолетовым потертым бархатом. На кушетке сидела женщина, почти такая же полная, как Ирина. Это было настолько курьезно, что Саша не удержалась от улыбки.