Отравленная жизнь

– Доедайте скорее, и поехали! – Вика бросила бутерброд обратно в общую кучу. Она тоже не стала есть.

– Куда это? – лениво спросила Лариса.

– В город! Уже поздно!

– Да мы только что приехали, – возразил Иван. – Я еще только начал рисовать.

– Чем же вы занимались два часа? – ядовито спросила Вика.

– А вы чем? – немедленно парировала Лариса.

Тут Денис сделал какой-то особенно большой глоток и закашлялся. Но Вика даже не двинулась, чтобы похлопать его по спине. Ларисе стало ясно, что размолвка произошла серьезная. Она готова была визжать от счастья! Наверное, Вика отшила этого гада, и он больше никогда, никогда у них не появится!

– Так вы едете? – Вика начала укладывать в сумку остатки еды. И тут Лариса собралась с духом и все тем же ангельским тоном попросила не убирать еду.

– Нам еще пригодится, – сказала она. – Вы поезжайте, если хотите. А мы тут останемся.

Вика бросила на нее убийственный взгляд, но он пропал впустую. Лариса занималась тем, что ловила на крыльце лягушку.

– Вы не можете тут остаться, – ледяным голосом сказала Вика.

– Почему? До станции дойдем пешком, а билеты стоят копейки. – Лариса по-прежнему занималась лягушкой. Казалось, она с ней и разговаривала.

Лягушка во всем с ней соглашалась, во всяком случае, ни слова не возразила.

– Вы сейчас же соберете свои манатки и поедете с нами. – Вика упаковала последний бутерброд и взглянула на Дениса:

– Ты готов?

Тот молча пошел к машине. Как только он скрылся за калиткой, Лариса шепотом спросила сестру:

– Что случилось? Вы поссорились?

– Собирайтесь! – зло бросила Вика.

– Ну, поссорились вы, а мы-то здесь при чем?

На нас-то что злость срывать? Мы останемся. Ваня будет меня рисовать.

– Немедленно собирайтесь! – сказала Вика. Такого злого, серого лица Лариса у нее никогда не видела. Сестра будто постарела лет на двадцать. Было видно, что она изо всех сил старается сдерживаться, но Лариса поняла – Вика близка к истерике.

– Он обидел тебя? – Иван встал со ступеньки. – Что он сделал?

– Ничего. Мы просто едем домой. – Вика взяла сумку со стола. – Да, что-то еще нужно сделать…

Ваня, вот ключ, запри дверь. Что же еще… Забыла…

Она нервничала – Лариса видела, что Вика места себе не находит. Кусает губы, бессмысленно оглядывается, теребит в руках сумку. Что с ней? Она подошла к Вике и уже серьезно спросила:

– Да что случилось-то? Почему мы не можем остаться? Еда есть. Лимонад, правда, выпили, но должна же быть вода в колодце? Ой, я забыла, что его засыпали…

– Вик, а зачем засыпали колодец? – спросил Иван, который в этот миг боролся с неподатливой дверью.

– Не было здесь никакого колодца. – Вика смотрела, как он пытается повернуть в замке ржавый ключ.

– Как? – Иван повернул к ней раскрасневшееся от усилий лицо. – Был же! Кто его засыпал?

– Ваня, не будь таким идиотом. – Вика бесцельно заглянула в сумку и закрыла ее. – Не было колодца. Я хозяйка, мне лучше знать.

– Был, в том углу! – Иван махнул рукой в сторону малинника. – Да что ты мне говоришь, я его даже рисовал! Яма, а над ямой – двускатная крыша, в ней – дверца на одной петле… Она еще скрипит ужасно. Я же рисовал его Я воду оттуда брал!

Но Вика его не слушала. Повернувшись, медленно пошла по дорожке, унося с собой тяжелую сумку и такое же тяжелое молчание. Лариса посмотрела ей вслед и присвистнула, покрутив пальцем у виска:

– Рехнулась. Ваня, что это с ней? Злая как мегера!

– Не знаю, что с ней. – Иван сунул ключ под карниз. – Но в прошлый раз колодец там был.

Глава 7

…Лариса подняла голову с подушки. Где-то в глубине квартиры звонил телефон. Лариса ждала, что муж возьмет трубку, потом ждала, что к телефону подойдет домработница. Звонки прекратились, и женщина опустила голову на подушку, снова закрыла глаза. «Что это мне почудилось, будто ночь прошла… Денис, наверное, уехал и до утра не вернется, – подумала она. – А Светлана придет только завтра в девять. Я одна. Боже мой, я всегда одна. Зачем, зачем я здесь живу?! Развестись с ним, потребовать, чтобы купил мне квартиру, хотя бы самую плохую, на окраине… Все равно, где жить, только чтобы его не видеть!» Но Лариса знала, что никогда не уйдет. Ей просто не к кому было идти.

И все мысли о том, чтобы жить одной, – тоже самообман. Она боялась одиночества больше всего на свете. Да что там одиночества! Боялась даже остаться одна в пустой квартире.