Отравленная жизнь

– Ваня, пересядь назад, – попросила та, открывая дверцу. – Знакомьтесь. Это – Антон. Это – Иван, мой старый друг.

Мужчины пожали друг другу руки и надулись – да так одинаково, что Лариса едва не фыркнула от смеха. Но сдержалась. Она, конечно, не посвящала Ивана в свои отношения с этим человеком. Антон, со своей стороны, никогда и ничего о художнике не слышал. Но мужчины инстинктивно ревновали ее друг к другу и потому особых знаков расположения друг к другу не проявляли.

Почти всю дорогу до стройки они молчали. Говорила одна Лариса, и в основном о погоде («наконец-то потеплело!») и о состоянии дорог («ужасно, ужасно!»).

Потом Иван опять пересел вперед. На заднем сиденье разместились рабочие, предварительно забившие багажник инструментами. Антон довольно холодно попрощался и ушел, на этот раз без традиционного поцелуя.

Теперь в машине нечем было дышать. Если от Ивана слегка попахивало алкоголем, то от рабочих просто разило. Лариса старалась вдыхать воздух через раз и следила за дорогой. Рабочие переговаривались о каких-то расценках, Иван молчал. До дачи добрались часа через полтора, и Лариса сразу провела мужчин на место.

– Вот здесь. – Она вынула из осевшего сугроба жердь, воткнутую вчера Иваном. – Копайте, сколько сможете. Раньше здесь был колодец, но потом его засыпали.

– Клад ищем? – дружелюбно осведомился тот из работяг, который выглядел постарше.

– Вроде того, – усмехнулась Лариса. – Не знаю, как тут дела с электричеством, так что поторопитесь.

– Ну, стемнеет еще не скоро… – Старший поковырял в снегу лопатой. Его напарник сунул руку за пазуху. Лариса поняла, что они решили добавить перед работой еще по стаканчику, шепнула Ивану, чтобы он поглядывал за ними, повернулась и пошла в дом.

Ключ лежал на старом, всем известном месте.

Проржавевший замок долго не хотел открываться, но наконец хрипло каркнул и поддался. Лариса ступила в ледяные сени. Здесь было холоднее, чем на улице, – казалось, в доме был законсервирован недавний мороз. Она подняла воротник шубки и медленно прошла по комнате. Заглянула в закуток, который раньше был завешен ситцем. Занавески давно уже не было в узком дверном проеме. Лариса присела на топчан и задумалась. До нее глухо доносились голоса рабочих – они о чем-то спорили с Иваном, но потом, видно, помирились, потому что затихли. «Наверное, не могли бутылку поделить, – равнодушно подумала Лариса. – Господи, что за странная вещь – время! Кажется, мне вчера было шестнадцать лет, и я носила белый сарафан. И будто минуту назад ела ту кислую малину у него из рук. До сих пор губы сводит оскоминой. И вот я слышу его пропитой голос за окном, и кусты малины засохли и выродились, и я сама ни на что не гожусь… И что же – это все?! Все, что мне было предназначено? Так мелко, так жалко, настолько никому не нужно? Так стоило ли вообще жить…»

Она встала и выглянула в окно. Отсюда были видны спины рабочих. Они, наверное, уже согрелись старым испытанным способом и теперь начали долбить землю ломиками. Лариса видела, что работают они довольно быстро и подгонять их не требуется. Она вернулась к топчану, снова села, потом прилегла. Ее клонило в сон. Во время оттепели у нее всегда болела голова, все время хотелось спать. Лариса лежала с закрытыми глазами, зябко поджав ноги, и слушала, как на подоконник шлепаются увесистые капли с крыши. Казалось, что вовсю шел дождь. В мутном, ни разу не мытом окне размеренно качалась голая черная ветка – будто кто-то махал рукой и все никак не мог попрощаться…

– Лара! Лара! – Иван тряс ее за плечо. – Идем, они хотят, чтобы ты расплатилась.

Она села и ошалело уставилась на него. Потом зажала лицо ладонями и чихнула. В доме, казалось, стало еще холоднее, за окном было темно. В первый момент Лариса ничего не понимала – до нее дошло только, что она дико замерзла и не чувствует собственных ног.

– Вы закончили? – тупо спросила она, пытаясь пригладить волосы.

– Да. Колодец был совсем мелкий. Тут низина, и место топкое, рядом пруд.

– И… Ничего не нашли?

– Ведро дырявое нашли. Ты же не это искала?

Женщина встала, достала кошелек и вышла в комнату. Работяги были там. Они оживленно обсуждали, сколько же надо взять денег за отрыв от основной работы. Слушая их, можно было подумать, что эту основную работу они с кровью от сердца оторвали. Лариса не торгуясь уплатила им, сколько они запросили. Иван безуспешно сигнализировал, мотал головой, показывая, что она платит слишком много, а в конце расчета даже тихонько застонал. Но она не обратила на него внимания.