Чудовище без красавицы

– Не завидуй тем, кому лучше, погляди на того, кому хуже.

Маменьку свою я не помню, она бросила дочурку в младенчестве, папенька загремел на зону за кражу в первый раз, когда мне едва исполнилось шесть. И долгие годы я считала, что он умер. Воспитывали меня мачеха Раиса и родители лучшей подруги Томочки, дядя Витя и тетя Аня.

Но вот уже много лет мы с Томой живем одни. Мачеха Раиса умерла, а родители Томочки разбились в автокатастрофе. Мы с ней поселились в крохотной «распашонке» и долгие годы обитали вдвоем. Но потом произошел целый каскад событий, в результате которых я выскочила замуж за Олега, а Томуська за Семена, получив вместе с супругом и дочку, тринадцатилетнюю Кристину.

Теперь мы живем все вместе в огромной квартире, двумя семьями, есть у нас собака Дюшка, девушка неизвестной породы, кошка Клеопатра и Сыночек, выросший ребенок Клепы.

Впрочем, называть Дюшку девицей как-то не с руки. Со дня на день мы ждем, что она станет матерью.

Ни Семена, занимающегося издательским бизнесом, ни Олега никогда нет дома. Мы же с Тамарой настолько привыкли жить вместе, что просто не способны разъехаться. Кое-кто из подруг, та же Лера Парфенова, удивляется и спрашивает:

– Ну неужели вам не хочется пожить своей семьей?

Мы сначала с недоумением пожимали плечами, но однажды Тома не выдержала и ответила:

– А мы и живем своей семьей, только она у нас очень большая!

Скоро, однако, она станет еще больше. Дело в том, что где-то в апреле Томуська должна родить. Кого, мы пока еще не знаем, ультразвук ничего не показывает на таком маленьком сроке, и никаких изменений в стройной фигуре Томы пока не произошло…

– Вилка, – вновь возмутилась Лера, – ты что это сидишь, как китайский болванчик, с выпученными глазами? Спишь, да?

– Нет, конечно, – вынырнула я из глубин сознания, – разве можно спать с выпученными глазами. Просто на работу пора, скоро пять!

Высшего образования у меня нет. Но в свое время мы с Томой окончили так называемую специальную школу с преподаванием ряда предметов на немецком языке. Я же обладаю феноменальной памятью, позволившей мне не только получить золотую медаль, но и выучить немецкий так, что окружающие уверены, будто у меня за плечами иняз или, на худой конец, филфак МГУ, романо-германское отделение. Но институт я не посещала. После смерти дяди Вити и тети Ани нам с Томочкой пришлось идти работать, иначе мы бы просто умерли с голоду. К сожалению, я в основном проводила время с ведром и шваброй, пока однажды соседка не попросила подтянуть по немецкому своего сынишку Тему, вдохновенного двоечника и самозабвенного лентяя. В нынешние времена репетиторы совсем озверели и меньше, чем за десять долларов урок, и пальцем не шевельнут. Но у Наташи не было таких денег, и она сказала:

– Буду платить сто рублей за час, идет?

Так началась моя карьера домашней учительницы, учеников набралось много, в основном дети из малообеспеченных семей, родителям которых было не по карману нанять «настоящего» репетитора. Но вот парадокс. Среди толпы небогатых школьников оказались и три ребенка из более чем денежных семей. До того как попасть в мои руки, они прошли через многих дипломированных специалистов без всякого толку. В дневниках у них как были двойки, так и остались. Но через месяц занятий со мной дети начинают получать четверки, а потом и пятерки. Почему так происходит, я не знаю, дети тоже не могут объяснить, отчего в их мозгах после глубокой и темной ночи наступает солнечный рассвет. Впрочем, Тема один раз сказал:

– Знаешь, Вилка, ты объясняешь не как училка, а как человек.

– В кои-то веки пришла обсудить свои проблемы, а у тебя времени нет, – обиделась Лерка.

Я развела руками:

– Ну извини, но на самом деле мне пора идти!

– А Томка где? – хищно поинтересовалась Парфенова.

Я подавила улыбку:

– Пошла с Кристиной в ГУМ покупать девочке зимние сапожки, небось до ночи проходят, сама знаешь, какой теперь выбор.

Поняв, что все же придется уходить, Лерка двинулась вместе со мной в прихожую и, натягивая ботинки, недовольно забубнила:

– Денег вам, что ли, девать некуда, по ГУМу шляетесь, нет бы на рынок съездить!

Я молча вытолкала зануду на лестничную клетку. Сама я одевалась на черкизовской толкучке, наивно полагая, что куртка за триста рублей, произведенная вьетнамцами, защитит тело от холода, а ботиночки из кожи «молодой клеенки» предохранят ноги от сырости… Но куртенка разваливалась после первой стирки, а у замечательных сапожек мигом отлетали подметки… Потом нам с Томуськой пришла в голову замечательная мысль: мы не настолько богаты, чтобы покупать дешевые вещи. Поколебавшись немного, отправились в ГУМ и, походив по всем линиям, сделали удивительное открытие.