Ленинид начал стягивать куртку.
– Что же мы с тобой никак не споем?
Я хихикнула. У мужиков явные трудности с репертуаром. То, что знает Ленинид, неведомо Акиму, и наоборот.
– «Катюшу» давай! – выкрикнул свекор.
– Точно, – восхитился Ленинид.
– Скоро и я у вас сумасшедшей стану, – возвестила Лерка, слушая, как мужчины, стаскивая ботинки, фальшиво выводят:
– По-моему, они слов не знают, – шепнула мне Томуська.
– Папа, зачем вам еще пиво? – укоризненно спросил Филя, отнимая у Ленинида сумку с бутылками.
– Не смей делать старшим замечания, – ответил Аким, – еще не дорос. Поди посмотри телевизор, пока мы с дядей Ленинидом побеседуем. Иди, иди, детям не место среди взрослых!
Лерка захохотала и подхватила Филю:
– Пошли, детеночек, посмотрим «Спокушки».
– Ступай, – кивнул Аким, – но помни, не больше пятнадцати минут!
Обхватив Ленинида за плечи, свекор заявил:
– Давай на кухню, сейчас нам бабы селедочку разделают, с лучком.
– Фиг вам, – сказала я.
– Сердитая ты, доча, – улыбнулся Ленинид, – видишь, хорошо людям, так нет, обязательно надо настроение испортить.
– Молчать! – рявкнул Аким и ткнул в меня пальцем. – Как смеешь отцу перечить? Ты, Ленинид, мало ее порол! Плохо воспитывал!
– Он мной вообще не занимался, – пояснила я, – некогда было, по зонам мотался.
– Подумаешь, – фыркнул Аким, – человек искал себя, метался. История литературы полна таких примеров. Солженицын сидел, Достоевский сидел, Радищев тоже…
– Но они же не кошельки перли, – возмутилась я.
– Не смей отцам перечить, – велел Аким.
– Их у меня что, много? – обозлилась я.
– Двое, – на полном серьезе ответил свекор. – Я и уважаемый Ленинид. Скажи спасибо, что учим тебя уму-разуму, опыт передаем…
– Пиво степлится, – вздохнул папашка.
Внезапно Аким, нудные сентенции которого еще вчера было невозможно прервать, осекся и сказал:
– Верно, пошли на кухню.
Чувствуя легкое головокружение, я отправилась в спальню. Каким образом эти два полярно непохожих человека ухитрились скорешиться? Уму непостижимо, как Лениниду удалось подпоить Акима!
Ночью я проснулась от протяжного стона и зажгла ночник. Справа на кровати лежал Олег. Муж очень часто приходит поздно, чтобы не будить домашних, на цыпочках крадется в спальню и рушится в койку. Вот и сегодня я заснула, не дождавшись его.
– Что случилось? – испугалась я.
– Умираю, – прохрипел Олег. – Конец пришел.
– Да в чем дело?
– Пошел в туалет…
– Ну!!!
– Вернулся…
– Почему?!!
– Нога не двигается, парализовало, а теперь дикая, жуткая боль, умираю!
Я понеслась за телефоном и принялась лихорадочно набирать 03.
– Ерунда это все, – стонал муж. – Коновалы. Уж я-то хорошо знаю, кто приедет… Один анальгин в запасе… Ох, умираю, дай скорее чего-нибудь, дикая, жуткая боль…
Я ринулась с трубкой в ванную, где находится аптечка. Как назло, под руку попадались валокордин, аскорбинка, гутталакс… – Вилка, – заорал Куприн, – скорей сюда, скорей!
Уронив упаковки, я понеслась назад.
– Что?
– Дай обезболивающее, немедленно!
– Так ищу!
– Скорее, – заорал Олег так, что дверь в комнату открылась. – Скорее, сейчас умру!!!
Я снова на рысях понеслась в ванную и начала перебирать коробочки и бумажные «бандерольки», одновременно слушая, как в ухе мерно раздаются гудки, диспетчер 03 не желал брать трубку.
– Помогите, инфаркт! – вопил муж.
У меня затряслись руки, от волнения я дернула аптечный шкафчик, он неожиданно сорвался с петель и рухнул на пол, зеркало мигом разбилось, усыпав кафельную плитку мелкими брызгами осколков.
– Вилка, скорее! – не утихал Куприн.
Из коридора послышались шаги и голоса, это домашние и гости, разбуженные воплями, тянулись в мою спальню, чтобы выяснить, в чем дело.
Я уставилась на руины аптечки. Мне стало совсем не по себе. Разбить зеркало – плохая примета.
– Алло, – раздалось в трубке. – «Скорая» слушает.
– Пожалуйста, быстро, мужчине плохо…
Диспетчер завела длинный разговор, нудно выясняя возраст и анамнез.
– Лучше пришлите машину, – взмолилась я. – У него очень сильная боль, жуткая, по всему телу.
– Травма была?
– Нет!
– Проблемы с сердцем?
– Нет!!
– Почки болели?
– Нет!!!
– Радикулит?