Кекс в большом городе

– И откуда ты все знаешь! – поразилась я. – Ведь Наташа и Андрей умерли!

– Епифания жива, – пояснил Олег, – основные детали я узнал от нее, и Луиза оклемалась.

– Она не умерла?

– По счастью, нет, успели помочь.

– Луиза перед операцией велела позвать меня, зачем?

– Она поняла, кто хотел убить ее, и пыталась сообщить имя.

– Лера Опара!

– Верно.

– Она сущестует?

– Да!

– Кем же женщина приходится Анастасии Опара?

– Никем. У врача никогда не было семьи.

– Только не надо сейчас говорить, что они однофамилицы, – взвыла я, – подобное невозможно! Опара настолько редкая фамилия…

– И не думал об этом, – пожал плечами Куприн, – Лера Опара, с одной стороны, есть, а с другой – ее нет.

– Это как?

– Попробую объяснить, – вздохнул Олег, – знаешь, в чем твоя основная беда?

– Ну? – насторожилась я. – Интересно очень.

– Наметишь одну версию, сама в нее поверишь и идешь танком, не замечая ничего вокруг. Порой отметаешь «толстые» обстоятельства, если они не укладываются в твою схему, притягиваешь за уши незначительные. Ты лишена здравого смысла и объективности, а еще отчего-то веришь людям, хотя большинство из них склонно врать с абсолютно честным видом. Почти все, с кем ты разговаривала в последнее время, не сообщили тебе правды либо столь искусно перемешали ее с ложью, что только остается удивляться.

– По-твоему, я кретинка?!!

– Да нет, просто обычная женщина, – спокойно ответил муж.

Следовало обидеться и затопать ногами, но любопытство оказалось сильнее других эмоций.

– Так кто и что мне соврал?

Куприн кивнул:

– Слушай.

Глава 34

На деньги, полученные от отца Ереминых, Епифания сумела сделать ремонт монастыря. Настя Опара сидела на зоне, она очень тяжело перенесла заключение и в конце концов решилась «умереть». Составить лекарство ей помогла Катя, которой за участие в деле был обещан приют в монастыре. Катерине было некуда деваться, вот она и согласилась. А Епифания не могла бросить двоюродную сестру, дочь обожаемой Одигитрии. В результате предпринятых усилий Анастасия оказалась на свободе. Каким образом Епифании удалось получить на руки паспорт Опары, она не рассказала, зато остальную информацию скрывать не стала.

Опара очутилась в обители, а через несколько лет настоятельница выбила для нее и Кати по комнате в бараке.

– Анастасия жила под своей фамилией? Она не боялась?

Олег покачал головой:

– Нет. О главвраче лепрозория, севшей за взятку, позабыли давно. К тому ж в стране произошли колоссальные изменения, монастырь теперь процветает, верить в бога стало модным, к чудотворной иконе идут не только верующие, но и политики, звезды экрана. Да посмотри «глянец», ни одно интервью с так называемым общественно значимым лицом не обходится без вопроса: «Верите ли вы в бога», на который следует страстный рассказ о регулярных молитвах. Нас шатнуло в другую сторону, от тотального атеизма к показной религиозности. Ясное дело, Епифания теперь имеет вес, с ней считаются местные власти.

– Я не о том, как она получила комнаты, это понятно. Но люди! Неужели никто не удивился возвращению Опары! А милиция!

Олег вздохнул.

– Ну насчет людей! Один умер, второй не знал ничего об Опаре, третий нечто слышал, но не понял сути, четвертому на всех наплевать. Живет себе старуха тихо, и бог с ней. Потом, не забудь, после «воскрешения» Анастасия довольно долго обитала в монастыре, она уже совсем пожилая, ее ровесники в основном поумирали, у молодых свои заботы, никому нет дела до Опары, которую все вокруг за толщину кличут Квашня. Кстати, многие считают кличку фамилией, оттого тебе и говорили пару раз: «Настя Квашня». Нет, со стороны общественности опасаться нечего. Беда пришла из-за другого угла.

Примерно год назад в монастырь поздним вечером постучалась женщина, с головы до пят укутанная в черное, лицо незнакомки скрывала вуаль. Открывшей калитку монахине дама шепотом сказала:

– Больна я сильно, зараза кожу ест, сказали, мать Епифания поможет, травы имеет.

– Настоятельница почивает, – ответила монахиня, – до завтра подождите, можете переночевать в обители.

– Хорошо, – кивнула дама, – только Епифания меня великолепно знает и очень заругается, когда поймет, что меня сразу к ней в спальню не привели.

Монахиня испугалась и вызвала Устинью, та, оставшись с дамой вдвоем, спросила: