Кекс в большом городе

– Господи! Урод! Как посмел! Ариночка, солнышко, не волнуйтесь, пока обсудим дела, «Бентли» обуют, или вы ездите на «Лексусе»? Вон тот, серебристый, ваш?

– Нет! У меня «Жигули»!

Продюсер уставился на ржавую «лошадку».

– Этот ме…, – начал он, но вовремя спохватился, закашлялся и сумел исправить ситуацию, – …таллический автомобильчик?

– Ну не бумажный же! – ехидно отозвалась я.

– Ваня, Сашка, Петька! – затопал ногами Голубев и, когда три парня в темных костюмах явились на зов, перешел в диапазон ультразвука. – Чтоб этот ме… то есть «Лада», была немедленно приведена в лучший вид, колеса новые, руль, кресла, педали… не знаю, что еще, живо, кретины! Парковщика убить, расчленить, закопать в навоз, руки ему оторвать, ноги, голову в… засунуть! Живо! Чего встали! Выполняйте! Всех расстреляю! Арина, солнце мое, душенька, ангел, кошечка, заинька, пингвинчик сизокрылый…

Продолжая присюсюкивать, Анатолий втолкнул меня в лифт, который поднялся на шестой этаж. Продюсер усадил меня в кабинете, велел длинноногой блондинке подать кофе, чай, газировку, кефир, молоко, сливки, доставить из ресторана обед вкупе с десертами, упал в кресло, вытер лоб платком и простонал:

– Боже! Кругом одни свиные рожи! Я не способен всех воспитать! Нормальных людей просто не осталось! Одни болваны!

– Не переживайте так, – улыбнулась я.

– Вы ангел! – приободрился Голубев. – Чистый, светлый херувим, талантливый, гениальный…

Поток хвалебных речей прервал стук в дверь.

– А вот и ваш режиссер, – радостно потер руки продюсер, – входи, Сигизмунд.

В кабинет втиснулось странное существо ростом чуть повыше нашей собаки Дюшки. Тонкие ножки мужчинки были обтянуты грязными рваными джинсами. Конечно, сейчас в моде «бомжеватость», и в самых дорогих магазинах вы увидите на вешалках настоящую рванину за невероятные деньги. Только штаны режиссера потеряли приличный вид, так сказать, естественным путем, очевидно, Сигизмунд ползал пару недель по помойке кирпичного завода, вот брюки и приобрели дырки вкупе с пятнами рыже-коричневого цвета. Хотя, может, я ошибаюсь? Вдруг постановщик крутился около бачков заведения быстрой еды и извозился в кетчупе?

Впрочем, и майка у него не лучше, а отсутствие бицепсов парень компенсирует прической, его треугольное личико прикрывают длинные клокастые пряди, коим мог бы позавидовать шнуровой пудель.

– Это Сигизмунд, – воскликнул Голубев, – он снимал «Москва в крови», «Семеро с винтовкой», «Собака-убийца» и «Пикник с бензопилой». Все сериалы супер! Гизя мастер приковывать зрителя к экрану. Да, мой дорогой?

Гизя издал нечленораздельный звук и топнул рваной, заляпанной грязью кроссовкой.

– А это Виола, автор супербестселлеров, от которых тащится вся страна, – закатил глаза продюсер, – когда две звезды сталкиваются, то…

– Давай по делу, – прохрипел Гизя, – значитца, по сценарию, серий до фига, материала мало, надо дописывать.

– Хорошо, – быстро кивнула я.

Режиссер с любопытством взглянул на меня.

– Лады! Главного героя обеспечиваем бабой, а то эротики не будет! Касса не попрет.

– Простите, – напомнила я, – в моей книге действует женщина Света.

– Не канает.

– Не поняла.

– Мужик будет! Баба не хиляет, на нее не пойдут. Делаем из Светы Павла. Лады?

– Ну…

– Согласна? Хорошо, – кивнул Гизя, – тебе, главное дело, мне не мешать, иначе дерьмо выйдет. Значитца, Павел! Ему необходима любовница! Негритянка!

Я заморгала.

– Э… э…

– Чернокожие пока у нас редкость, – принялся теребить сальные волосы Гизя, – подберем конфетку, пару сцен в постели, потом прирежем ее. Классная картинка получится: белая простыня, черная герла, красная кровь! Супер! Тарантино отдыхает!

– Но… – попыталась возразить я.

– У Павла будет брат, – стукнул кулаком по столу Гизя, – китаец! Сейчас мода на Восток.

Воспользовавшись тем, что постановщик вцепился в бутылку с водой и стал жадно глотать, я влезла со своим замечанием.

– Нелогично!

– Че? – удивился Гизя.

– Павел россиянин, а его брат из Поднебесной?

– И чего?

– Так не бывает!

– Почему?

Как следует отреагировать на идиотский вопрос?

– Хочешь классный сериал с чумовым рейтингом и отпадной долей? – резко вскочил на ноги Гизя.

– Да, – честно призналась я, не слишком поняв смысл последних слов Сигизмунда. Кто такая доля? Чья она? Моя или его?