Кекс в большом городе

– Думаю, ты ошибаешься, – покачала я головой, – ткань не может на такую сумму потянуть!

Луиза рассмеялась.

– Я, как из своего Буркина приехала, да еще из монастыря, прямо обалдела. Такой красоты не видела, не знала, как люди живут. Вообще, я плохо представляла себе обычный мир, еле привыкла. Занавески меня просто наповал убили, не эти тогда висели, попроще был вариант, но и тот меня с ног сшиб, да я по квартире-то ходить боялась!

– Буркино? – насторожилась я, услыхав знакомое название. – Подмосковное местечко, ты оттуда?

– Ну да, – кивнула Луиза, – в монастыре жила.

– Ты? Была монашкой?

– Нет, Анна Ивановна, мама моя, там трудилась, я при ней до окончания школы прокуковала.

– Кем же можно работать в монастыре?

– Бухгалтером.

– Кем?

Луиза улыбнулась.

– Людям отчего-то кажется, что в монастыре жизни нет, все только молятся и постятся. На самом деле это особый мир с четкими законами. Буркинская обитель почти коммерческое предприятие.

– Постой, постой, – забормотала я, – ты Луиза, сестра Наташи, так?

– Верно.

– Насколько я поняла, твоя мама была замужем дважды.

– Нет, один раз.

– Но ты же сказала, что у вас с Наташей разные отцы?

– Верно, только зря думаешь, что ребеночек может лишь в законном браке родиться. Мамочка от Наташиного папы ушла, там какая-то темная история, я вообще-то с ней в семнадцать лет познакомилась.

– С историей?

– С сестрой, она в монастырь приехала, к матушке, а до этого не появлялась. Вообще, у нас все так перекручено, постороннему сразу не разобраться.

– Значит, Лера Квашня тебе тоже сестра, – подвела я итог.

– Кто? – искренне изумилась Луиза.

– Лера Квашня, она сестра Наты.

– Первый раз про такую слышу.

– Но мне Наташа сама описала свою историю. Их мать, алкоголичка…

Язык замер, потом я с легким недоумением протянула:

– Совсем запуталась. Твоя мать – это и Натина мама.

– Ну да!

– И она служила в монастыре бухгалтером?

– Верно.

– Наверное, была церковным человеком.

– Ясное дело, другую матушка Епифания не возьмет.

– Она пила?

– Ни в жизни, – привычно перекрестилась Луиза, – Анна Ивановна, мамочка моя покойная, капли в рот не брала, ну разве что во время причастия или по глоточку на Пасху.

– Но Наташа рассказывала о своей родительнице, рано умершей от безудержных возлияний, о сестре Валерии, которая уехала в Москву учиться…

– Бред, – пожала плечами Луиза, – пошли на кухню. Кофе угощу и все объясню. Торопиться некуда, ну привезу я им деньги в морг завтра, чего такого случится, не выбросят же тело на улицу.

Оказавшись у холодильника, Луиза распахнула дверцу.

– Хочешь холодненького?

– Нет, спасибо, горло берегу.

– А я хлебну. Вот странно!

– Что? – насторожилась я.

– За фигом Наташка полтора литра сливового сока взяла? – пожала плечами Луиза. – Всегда лишь крохотный пакетик берет, на один стакан. И вишневого нет. Фу, скис!

И она выплюнула сок, который только что отхлебнула из пакета.

– Давай лучше кофе, – предложила Луиза, включив воду.

Налив мне удивительно вкусную арабику, Луиза завела рассказ, через несколько минут мне стало понятно, что она нисколько не скорбит о внезапно умершей сестре, даже пытается скрыть радость оттого, что неожиданно превратилась во владелицу шикарных хором, но эмоции рвались наружу.

Детство Луиза помнила плохо, если она задумывалась о ранних годах, то перед глазами появлялось нечто вроде больницы, коридор, выкрашенный синей краской, пол из щербатой плитки, железные кровати, женщины, замотанные то ли в халаты, то ли в тряпки. Потом воспоминания меркли, более или менее осознанно проявлялось лишь одно: вот мама, как всегда, одетая в черную хламиду и с темным платком на голове, стоит возле полной тетки со злым лицом.

– Нехорошее имя у ребенка, – вдруг говорит незнакомая баба, – не нашенское. Эк ты ее обозвала, уж лучше бы Еленой.

Потом опять в памяти образовывался провал, а дальше шли вполне ясные картины.

Луизе семь лет, они с мамой живут при монастыре. Анна Ивановна не пострижена, она, истово верующая женщина, служит в обители бухгалтером. Иногда мама ездит в Москву и никогда не берет с собой Луизу, девочка нигде, кроме Буркина, не бывает. В Буркине расположена школа, куда бегает Луиза. Никакого удовольствия от процесса получения знаний девочка не испытывает. Одноклассники с ней не дружат, нет, над Луизой не издеваются, ее не травят ни дети, ни учителя, просто первоклассница сильно отличается от остальных детей, на ней длинное, почти в пол платье, а на голове повязан платок.