Кекс в большом городе

– Заплачу сполна! – ажитированно орала Луиза. – Сколько хочешь? Сто? Двести баксов? Вот держи, спасибо за услугу. Я теперь богата! Все в жизни пойдет по-иному! С сегодняшнего дня не мне, а я людям платить стану! Найму горничную, шофера! Вау! Заживу человеком! Замуж выйду.

Я молча смотрела на Луизу. Ну какой смысл объяснять ей, что сейчас она обижает меня, оскорбляет, засовывая в карман купюры? Вполне вероятно, она не такая уж и толстокожая, просто у нее от осознания собственного богатства снесло крышу.

– Прости, – тихо сказала я, – но мне больше недосуг болтать, домой пора, дела ждут. Ты можешь нанять такси, только не вынимай при шофере все деньги, отложи небольшую сумму в кошелек, а остальные спрячь.

– Уж не дура, – фыркнула Луиза и пихнула пачку за воротник блузки.

– Скажи, ты никогда не слышала имя Валерия или Лера Квашня?

– Говорила уже, нет, – напомнила Луиза.

– Может, у Наташи подруга такая имелась?

– Она с бабами не общалась, – хмыкнула наследница, – старалась их в дом не водить, Андрея ревновала.

– В монастыре у тебя Квашня не жила?

Луиза пожала плечами.

– Не знаю.

– Как же так?

– Просто.

– Провела с людьми детство, юность и не в курсе, как их зовут? – изумилась я.

Луиза улыбнулась.

– Сразу видно, что ты не церковный человек. В обители фамилий нет. Сестра Евпраксия, сестра Анна, сестра Онуфрия, а уж как их в миру звали, все позабыли. Те, которые не пострижены, пока вроде со своими именами, но знаешь, женщины-то за монастырскими стенами от разных обстоятельств спрятались и представились другими именами, допустим, Марфой. Конечно, настоятельница правду знает, ей не солгут, нельзя с матушкой хитрить, только она никому чужих секретов не раскроет, мать Епифания под пытками молчать будет. А тебе очень про эту Квашню знать надо?

– Да! – воскликнула я. – Безумно.

Луиза кивнула.

– Хорошо, оставь телефон. Сейчас оплачу бальзамирование, а потом займусь похоронами, стану по телефонным книжкам звонить, Наташи и Андрея знакомых оповещать, может, и обнаружится Квашня, я сообщу тебе тогда.

– Огромное спасибо!

– Слушай, – оживилась Луиза, – ты про Петра и Февронию слышала?

– Ну… нет.

– Были такие святые люди, муж с женой, любили друг друга, их потом в одном гробу похоронили. Может, Нату с Андреем в общую домовину положить? – деловито осведомилась Луиза. – Как тебе моя идея, а? Два пристанища дорого потянут, в простой ящик-то не сунешь, народу много придет. Мне надо со всеми знакомыми Еремина законтачить, фирма-то тоже моей будет! На поминки куча денег усвистит. По-тихому не сделать, следует объявиться наследницей. Жалко на гроб много выкидывать, это ж в прямом смысле зарытые деньги! Ну, так как?

Меня передернуло. Жадность Луизы пугала, а ее открытость и странная для взрослого возраста наивность изумляли.

Впрочем, может, она просто инфантильна? Отсюда и неумение ощутить скорбь. Пятилетний ребенок не станет плакать на похоронах бабушки, он зарыдает, когда поймет, что та больше никогда не испечет ему сладких ватрушек. Только зрелая личность способна скорбеть о человеке как об индивидууме, остальные пожалеют не покойного, а себя, оставшегося без ласки, внимания или денег.

– Чего молчишь? – поинтересовалась Луиза, подталкивая меня к выходу. – Что скажешь про мою идею?

– Мне кажется, это ужасная затея!

– Да? Ну ладно, прощай, позвоню, если Квашня объявится! – сказала Луиза, когда мы вместе вышли на улицу.

Я кивнула и стала искать свои «Жигули». Понадобилась целая минута, прежде чем я вспомнила, что моя тачка теперь отлично тюнингованный вариант.

– Эй, – крикнула Луиза, – постой!

Я обернулась и увидела, что наследница, уже поймавшая такси и успевшая сесть в машину, высунулась в открытое окошко.

– Что случилось?

– Да Квашня эта!

– Ты вспомнила ее?!

– Нет, но фамилия отчего-то знакомой вдруг показалась!

– Наверное, ты встречала в поваренной книге слово «квашня», – вздохнула я.

– Нет, – задумчиво протянула Луиза, – вначале имя с фамилией неизвестными показались, но сейчас… Лера Квашня… Кто мне о ней говорил, а? Ладно, вспомню, позвоню. Давай, покатил, заплачу сполна, думаешь, денег мало? Ошибаешься, у меня ими полны карманы.

Последнюю фразу Луиза сказала таксисту, черноволосому черноглазому мужчине. Тот оскалил в улыбке золотые зубы.

– Ай, сам красавыц, денег пално, ты замуж не хочешь?