Седьмое Правило Волшебника или Столпы Творения

Себастьян рывком выдернул топор из стены. Возвращая его на место, он встретился взглядом с Дженнсен. Та с ужасом смотрела в его холодные голубые глаза.

– Если бы ты оказалась на ее месте, тебе бы захотелось, чтобы я избавил тебя от таких страданий?

Дженнсен не могла ни ответить ему, ни унять дрожь. Она повернулась и рухнула на колени рядом с Джеганем. Она знала, насколько мучительные боли он должен испытывать, но император, казалось, даже не замечал зияющей раны, хотя и знал, что пользы от ноги теперь мало. Рукой он пытался соединить края раны, но кровь продолжала литься ручьем. Дженнсен не умела исцелять и не знала, что в таком случае нужно делать. Одно было ясно: требуется немедленно остановить кровь.

Лицо императора было покрыто слоем пыли и пота. Джегань показал мечом куда-то в другой конец зала.

– Себастьян, это она! Она была рядом! Я почти поймал ее! Не дай ей уйти!

Другая сестра в запыленном сером шерстяном платье пробиралась к ним через руины, мимо стонавших солдат, спотыкаясь в полумраке.

– Ваше превосходительство! Я здесь! Я вас слышу! Я здесь! Я помогу!

Держась рукой за вздымающуюся грудь, Джегань кивнул:

– Себастьян! Не дай ей уйти! Вперед!

– Есть, ваше превосходительство! – Себастьян посмотрел, как сестра неуклюже перелезает через разбитый стол, и положил руку на плечо Дженнсен. – Останься с ними. Она защитит и тебя, и императора. Я вернусь.

Дженнсен потянулась, чтобы схватить его за рукав, но Себастьян уже был далеко. По дороге он собрал уцелевших солдат, и они тут же растворились в темноте. Дженнсен почувствовала, как одиноко ей стало в компании с голосом, императором и сестрой.

Девушка обнаружила, что из-под обломков стола торчит конец занавески.

– Вы теряете много крови. Я перевяжу рану. Постараюсь сделать это как можно лучше. – Она смотрела прямо в кошмарные глаза Джеганя. – Вы не сожмете края раны, пока я буду делать перевязку?

Император усмехнулся. На лбу его выступили капли пота и потекли по лицу, промывая светлые полоски в толстом слое пыли.

– Это не больно, девочка. Начинай. Бывало и похуже. Только поторопись.

Дженнсен подсунула занавеску под ногу и обернула вокруг. Джегань сжимал края раны. Великолепная белая ткань почти сразу намокла и стала красной от крови. Плеча Дженнсен коснулась рука сестры. Девушка перестала бинтовать, а сестра положила раскрытую ладонь на раненую ногу.

Джегань взвыл от боли.

– Извините, ваше превосходительство, – сказала сестра. – Я должна остановить кровотечение, чтобы вы не умерли.

– Ну так делай это, глупая сука! И не болтай о смерти!

Со слезами на глазах сестра кивнула головой, ужасаясь тому, что должна была делать. Однако она прекрасно осознавала, что выбора у нее нет. Она закрыла глаза и еще раз нажала дрожащими пальцами на волосатую, окровавленную ногу Джеганя.

Дженнсен отодвинулась, чтобы не мешать. Вокруг раны засиял тусклый свет: сестра начала лечение.

Поначалу ничего не происходило. Джегань скрежетал зубами от боли. Потом волшебство сестры начинало действовать.

В тусклом свете Дженнсен увидела, как обильно струящаяся из-под повязки кровь неожиданно стала дробиться на капли. Девушка зачарованно смотрела, как дар используется для помощи человеку, а не для того, чтобы причинять страдания. На мгновение она поразилась, вспомнив, что в Имперском Ордене верят, будто магия – даже такая, при помощи которой можно спасти жизнь императору, – является порождением зла.

Дженнсен нагнулась и прищурилась, пытаясь в полумраке разглядеть, как удалось сестре движениями рук остановить кровотечение и теперь пытаться закрыть ужасную рану. Увлеченная, Дженнсен склонялась к императору все ближе и ближе. Неожиданно она услышала его шепот:

– Там Ричард Рал. Дженнсен, он там. Это он.

Дженнсен подняла глаза. Император смотрел сквозь дверь в коридор. Повернув голову, девушка крепко сжала нож. За дверью царил полумрак, но в конце коридора горел мерцающий свет. На его фоне вырисовывалась человеческая фигура. Человек явно наблюдал за ними.

Потом он поднял руки. Между вытянутыми ладонями вспыхнул необычный огонь, совсем не похожий на пламя в очаге. Такой можно увидеть во сне – он был здесь и не здесь; реальный, но вместе с тем и нереальный. Дженнсен казалось, будто она стоит на границе между двумя мирами, взаправдашним и фантастическим.

От этого пламени явно исходила смертельная опасность.