– Вся моя жизнь посвящена тебе, – объявила Антонина Михайловна, – до последней капли. А ты учиться не желаешь, завел отвратительную девчонку…
– Мамахен, тебе не кажется, что ты не имеешь права осуждать Нику? – вкрадчиво спросил Никита.
– Она проститутка! – взвилась Антонина. – Убьет за копейку!
– Ну, пока что Ника никого и пальцем не тронула, чего нельзя сказать о тебе, дорогая мамочка, – перебил Никита. – Поэтому давай лучше обсудим тебя. И кого мы имеем? Убийцу и сволочь!
Кириллова молчала.
– Ты брехала мне с рождения, – продолжал Никита, – комплексы внушала: вечно я самый плохой, тупой, ужасный, не оправдываю твои надежды. У всех дети, как конфетки, а Никита дерьмо на палочке. Сколько раз ты твердила: «Посмотри на меня, я честно добилась успеха». А я в непонятках корчился – где успех-то? Ну, квартира есть, типа по размеру бардачок. А остальное? Но я тебя жалел. Получу от тебя в морду, выслушаю очередное твое «честно добилась успеха» и молчу. Постоянно хотел сказать: «Разуй глаза! Живешь в нищете!» Но помалкивал. И что? Мамахен, неужели тебе за убийство дали всего-то две комнатушки? Продешевила ты!
– Прекрати вести беседу в хамском тоне, – потребовала Антонина. – Я тебя родила, вырастила, выкормила! Помни об этом, когда в следующий раз рот раскроешь, иначе…
– Иначе что? – засмеялся Никита. – Выбросишь меня из окна, как Эльвиру и Светлану? Не выйдет, я большой мальчик, отобьюсь. Короче, мамахен! Хочешь и дальше на метро в бухгалтерию кататься? Тогда придется тебе мои требования выполнить. И главное требование такое: собирай тряпки и сваливай вон.
– Куда же мне идти, сыночек? – сменила тактику Кириллова.
Антонина Михайловна решила не нападать на Никиту, а вызвать у сына жалость.
– А мне по фигу, мамахен, – не дрогнул тот. – На улицу, к своему хозяину…
– Дай мне объясниться, – заплакала Антонина Михайловна.
– Ну, попробуй, – сменил вдруг гнев на милость Никита.
– Мы с твоим отцом… – завела Кириллова, и в ту же секунду была прервана:
– Не начинай рок-н-ролл про папашку, – предостерег парень, – нахлебался я твоих песен! Сколько раз ты мне твердила: «Главное, не будь похожим на папашу-пьяницу! Не прикасайся к водке, не кури, не шляйся…» Рассказывай о Разбаевой.
– Я пытаюсь, – захныкала мать, – не торопи меня. Мы с твоим отцом…
– Опять, – простонал Никита. – Завис сайт! Кликни на выход!
– …не были знакомы, – в отчаянии выкрикнула Антонина.
Никита закашлялся.
– То есть как это вы с моим отцом были незнакомы?
Антонина Михайловна всхлипнула.
– Я до тридцати шести лет не нашла мужа. Бабка твоя виновата – вбила мне в голову: не целуйся без любви, ищи своего единственного, идеального мужчину. Мать всех моих кавалеров отвадила. Караулила меня словно золотое яйцо, и если я позже девяти домой являлась, встречала с ремнем в руке. Вдумайся, Никитушка: тридцать лет мне стукнуло, а мама за опоздание наказывала!
– Вечно у тебя кто-то виноват, – не пожалел ее парень, – могла бы старуху в задницу послать.
– Не так меня воспитали… – простонала Кириллова. – Наконец мать скончалась, я ее похоронила и вздохнула. Ну, думаю, свобода! Теперь без цербера поживу, погуляю. А на дворе девяносто первый год. Продуктов нет, зарплату то ли дадут, то ли зажмут, живу в коммуналке. В квартире еще две комнаты, в них по семье: Фирсовы и Табашниковы. У первых двое детей, у вторых трое. Они на очереди стояли, жилье ждали, но в стране революция случилась, какое уж тут бесплатное расселение. Кухня крохотная, девять метров, ванная пеналом, совмещенка с сортиром. Фирсова стирает, а мне в туалет охота, так не пустит!
– Жесть, – констатировал Никита.
Мать обрадовалась почти человеческой реакции сына.
– Но я не унывала. Работала тогда в НИИ, а там занимались оборонкой, много холостых мужчин было. Рассчитывала найти среди них свою любовь. Но не срослось.
– Че так? – хмыкнул Никита. – Рожей не вышла?
– Да, красотой меня господь не наградил, – согласилась Антонина. – Фигурой тоже. Одежды нет, старая дева, никому не нужна. Как-то вечером я на работе задержалась и пошла домой через пустырь, решила сократить дорогу. Полпути пробежала, а потом чувствую – сзади меня хватают. Ну, не хочу подробности описывать. Темень стояла, я испугалась и лица насильника не рассмотрела. Только запах помню – от него несло кофе и булками сдобными, наверное, недавно поел. Это все.