Приданое лохматой обезьяны

– Вообще-то эта идея пришла в голову тебе, – напомнила я. – Просто спросила, не перепутал ли ты чего. Сам знаешь, иногда криминалисты совершают ошибки. Одни случайно, а другие нет. Вспомни своего коллегу Назарова – его в июле уволили за подтасовку улик. Мне Юра рассказал про художества эксперта.

Николай встал.

– Никому не позволено усомниться в моей честности!

– Мне такое и в голову не придет, – залебезила я, – извини, не хотела тебя обидеть.

– Ни один человек не имеет права обвинять Николая Обухова в халатности! – трубил криминалист. – Давно меня так не оскорбляли!

– Ты меня неправильно понял, – попыталась я затоптать разгорающийся пожар, – я всего лишь хотела…

Николай пошел к двери. На пороге он бросил короткую фразу:

– Я в тебе глубоко разочарован. – И исчез.

– Будете оплачивать или еще чего закажете? – спросила подлетевшая официантка.

Я окинула взглядом пустые чашки и тарелки. Глубочайшее возмущение не позволило Николаю вспомнить о счете. Да уж, хороший кавалер! И еще болезненно самолюбивый. Ну что такого ужасного я сказала? Можно было спокойно ответить: «Нет, головой отвечаю за результат». И все, я поняла бы, что неправа, что Никита не мог убить Антонину Михайловну и Ускова, потому что у него самое твердое на земле алиби: он был мертв на момент совершения преступления.

– Еще кофе? – настаивала официантка.

– Принесите лучше чай, – сказала я. – Кстати, нет ли у вас в аптечке таблеток от глупости? Я бы съела пару штук.

Девушка рассмеялась и поторопилась к барной стойке.

В то же мгновение ожил мой мобильный, я схватила трубку и услышала бодрый голос Зои:

– Почтальон Печкин, принес письмо про вашего мальчика, вернее, девочку!

– Нашла дело Эльвиры Разбаевой? – обрадовалась я.

– Отрылись бумажонки, – подтвердила Зоя. – Но ничего особенного. Двухлетняя Эльвира выпала из окна детсада во время тихого часа. В халатности, повлекшей за собой смерть ребенка, обвинили воспитательницу Еврикову Валентину Никитичну. Хотели привлечь еще директрису, Маркштейн Клару Егоровну, но у той случился инфаркт. Через пару месяцев Маркштейн умерла.

– Еврикова жива? – с надеждой поинтересовалась я.

В моей голове появилась версия: кто-то из участников событий семнадцатилетней давности мог выяснить правду, нашел Антонину Михайловну и отомстил ей. При чем тут Усков? Я уже отвечала на этот вопрос: Николай Ефимович – случайная жертва.

– Валентина Никитична погибла на зоне, – ответила Зоя. – Сама знаешь, как в местах отбывания наказания относятся к детоубийцам, долго они не живут.

Но я не теряла надежду:

– У нее была семья?

Из трубки донеслось тихое попискивание.

– Только муж, Сергей Сергеевич Давыдов, больше никого.

Я чуть не опрокинула чашку чая, которую подала официантка.

– Сергей Сергеевич?! Дай скорей его адрес и телефон.

– Митинское кладбище, – хмыкнула Зоя. – Мобильного, как понимаешь, у покойника нет.

Я чуть не зарыдала от разочарования. Но на всякий случай уточнила:

– Когда он умер?

– Пятнадцать лет назад. Детей у них с Валентиной Никитичной не было, – разбила в пух и прах мою очередную версию Зоя.

Но настоящий сыщик никогда не сдается, а копает дальше.

– Где мать Эльвиры Разбаевой?

Снова до моего уха долетел мерный писк, затем Зоя сказала:

– Разбаева Маргарита Павловна, продавщица бутика «Конго». После смерти дочки открыла собственный магазин. Десять лет назад Маргарита вышла замуж за голландца, проживала в Амстердаме, в Россию ни разу не приезжала. Сменила гражданство и стала подданной другой страны. Умерла год назад. Слушай, а в Голландии монархия?

– Не важно, – отмахнулась я. – Отец ребенка? С ним что?

Зоя вновь не сообщила ничего утешительного.

– Личность его не установлена. Эта Разбаева – натуральный Штирлиц. На все вопросы следователя о папаше Эльвиры гундела одно: «Была пьяная! Набухалась на вечеринке, там сто человек гуляло, с кем переспала, не помню». Думаю, продавщица имела связь с богатым женатым человеком, может, клиентом бутика, где работала. Откуда у Маргариты Павловны миллионы на открытие собственного дела? Наверняка папик хорошую сумму за молчание отстегнул. Маргарита приняла откупные и прикусила язык. Какой смысл затевать бучу? Эльвира от скандала не воскреснет, а живым надо продолжать жить.

Я ощутила себя мышью, которая плывет через океан в скорлупе грецкого ореха – кругом пучина и ни малейших признаков земли. Зоя продолжала: