Чувство реальности. Том 2

– Так, что касается прессы. Молчанием вы только разжигаете их любопытство. Надо выйти и просто поделиться с ними тем, что вы сейчас чувствуете. Вам ведь жалко Викторию?

В мутных глазах Феликса блеснуло что-то вроде удивления. Он часто заморгал желтыми, длинными, как у коровы, ресницами.

– Конечно, жалко, – ответила за него Маша, – это ужасно, когда гибнет человек, тем более женщина, молодая, красивая, умная, талантливая, у которой все впереди. Вы глубоко возмущены этим убийством, не можете оправиться от шока, вам трудно представить, Что Вики больше нет. Всеми этими переживаниями вы искренне поделитесь с журналистами.

– Боже, какой чудовищный цинизм, – громко выдохнула Наташа и покачала головой. Но никто ее не услышал.

– Официальные предварительные версии следующие, – продолжала Маша, – профессиональная деятельность, ограбление, личная неприязнь. Но в интересах следствия ни одну из них вы озвучить не можете.

– Откуда вы знаете про версии? – спросил компьютерщик Вадик.

– Ничего я не знаю, – махнула рукой Маша, – так всегда говорят в криминальных новостях.

– А если они начнут задавать конкретные вопросы? Ну, там про личные отношения, и все такое, – спросил Феликс, мучительно икая.

– Про личные отношения отвечайте: ерунда, грязная сплетня, гнусная утка, развесистая клюква, лапша на ушах, не достойная внимания уважающих себя СМИ.

– А если я что-нибудь лишнее ляпну?

– Не ляпнете, вам ведь ничего не известно, верно?

– А вдруг известно?

Маша критически оглядела толстую, расплывшуюся в кресле фигуру Феликса и еле слышно спросила:

– Сколько вы успели выпить? Феликс икнул так мощно, что подпрыгнул, и виновато отвел взгляд.

– Ну ладно, будем считать, что ваше состояние – результат нервного потрясения, – утешила его Маша. – Вам надо причесаться, умыться, глотнуть крепкого кофе, пожевать жвачку, чтобы не пахло изо рта, и вперед!

Через двадцать минут посвежевший Феликс вышел в предбанник, к прессе. Маша вышла вместе с ним и уселась на стул в уголке. Журналисты так обрадовались Феликсу, что на нее не обратили внимания. Его искренние страдания по поводу гибели Вики Кравцовой были запечатлены парой телекамер, записаны на дюжину диктофонов.

Вопросы сыпались градом.

– Как вы можете прокомментировать вчерашний анонимный звонок Рязанцеву в прямой эфир?

– Существует ли связь между убийством Виктории Кравцовой и убийством гражданина США Томаса Бриттена?

– Действительно ли оба трупа были обнаружены в одной квартире и в одной постели? Если связи нет, почему Рязанцева сразу убрали из кадра? Телевизионщики говорят, что он отреагировал на звонок очень бурно. Чем объяснить такую реакцию?

– Как можно отрицать связь между этими двумя убийствами, если Томас Бриттен активно участвовал в работе пресс-центра? Правда ли, что звонил сам убийца? Отслежен ли звонок?

– Какие отношения были между Бриттеном и Кравцовой? Почему представители МВД, прокуратуры и посольства США с самого начала не правильно назвали имя американца? И откуда оно могло быть известно звонившему?

Феликс важно надувал щеки, шевелил рыжими густыми бровями и повторял:

– Ерунда. Гнусная утка, развесистая сплетня, грязная лапша, клюква на ушах, не достойная внимания уважающих себя СМИ!

Глава 25

После совещания Арсеньев решился заглянуть к Зюзе, хотя она его не приглашала. Он надеялся, что к ней на стол уже легли результаты сравнительной баллистической экспертизы. Они должны были прийти сегодня утром. До совещания Зюзя просмотреть их не успела, теперь, скорее всего, сидит и читает.

В ее кабинете было жарко и пахло какими-то сладкими пряными духами. Судя по сердитому выражению лица, Зюзя действительно читала нечто интересное. Она терпеть не могла, когда ее отвлекали.

– Шура, ты понял, что сегодня в половине шестого вечера тебя ждет Рязанцев? – буркнула она, не поднимая головы. – Кстати, заодно побеседуешь и с домработницей Лисовой.

– Нашлась, наконец? Где же?

– Надо уметь искать своих свидетелей, майор Арсеньев. Все это время она находилась у Рязанцева.

– Как вы узнали?

– Да просто позвонила ему домой. Оказывается, Лисова училась с ним и его женой в университете. Она вроде как и не домработница. Она почти родственница. Все эти годы преданно служила семье Рязанцевых, нянчилась с детьми, помогала по хозяйству. Никакой личной жизни. Только служение друзьям, совершенно бескорыстное служение. Видишь, Шура, оказывается, еще остались на свете возвышенные и чистые натуры. Вот так, а ты говоришь…