Чувство реальности. Том 2

– Ты звонила мне в эфир?

– Кто-то должен был сказать тебе правду, и не просто сказать, а так, чтобы ты осознал. – Она поставила на стол миску, положила в нее ложку, достала из кармана фартука бумажную салфетку, серую и мятую, и принялась вытирать ему лицо.

Рязанцев резко оттолкнул ее руку, схватил телефон и набрал номер.

– Егорыч?! – крикнул он в трубку – Где ты, мать твою? Да, срочно! – он отбросил аппарат.

– Евгений Николаевич, вы поняли, что ваша жена Галина Дмитриевна не пыталась покончить с собой? – тихо обратилась к нему Маша. – Эта женщина, – она кивнула на Лисову, – выкрала ее дневник, зеленую общую тетрадь в клеточку, прочитала историю про утонувшую подругу…

– Про убитую подругу! – закричала Лисова. – Женя, все эти годы ты жил с убийцей! Я пыталась восстановить справедливость, оградить тебя и детей от этого кошмара! Нельзя жить с убийцей! Она больна, Женя, она опасна!

Рязанцев никак не отреагировал. Дрожащими руками схватил пачку сигарет, но тут же отбросил и тихо, жалобно застонал:

– Ты звонила мне в эфир! Ты опозорила меня на всю страну!

– У меня не было другого выхода, иначе ты бы меня не выслушал, я много раз пыталась тебе сказать правду, но мне не давали, ты все время так занят, до тебя не докричишься…

Послышался топот. На веранду влетел взмыленный начальник охраны.

– Что здесь происходит? Рязанцев указал трясущейся рукой на Лисову и медленно произнес:

– Егорыч, убери ее отсюда, и чтобы больше я ее никогда не видел, никогда, ты понял? Это она звонила мне в прямой эфир.

– Я так и думал, – кивнул Егорыч, – я вас предупреждал.

– Женя! Опомнись! Ты остаешься совсем один, тебе не на кого будет опереться, опомнись, Женя! – повторяла Лисова, пока Егорыч выволакивал ее на улицу. – Пустите меня, я должна собрать вещи!

Арсеньев и Маша молча наблюдали, как Егорыч и охранник, ожидавший у крыльца, потащили Светлану Анатольевну к воротам. Рязанцеву, наконец, удалось закурить, он сидел, отвернувшись к стене, и над его головой поднимался слоистый дым. На диване, в углу, осталась валяться книга Шарлотты Бронте “Джен Эйр” в мягкой обложке, заложенная посередине пробитым троллейбусным талончиком.

– Евгений Николаевич, вам надо забрать жену из больницы, – сказала Маша, когда затихли крики Лисовой, – она поправится дома, не скоро, но поправится. Ее нельзя колоть психотропными препаратами, они ее искалечат, ей нужны только покой и любовь.

– Пожалуйста, оставьте меня, – не поворачиваясь к ним лицом, Рязанцев помотал головой, – я хочу побыть один.

– А вы не хотите узнать, что на самом деле происходило в вашей семье, с вашей женой все эти годы? – спросил Арсеньев.

– Потом. А сейчас уйдите.., нет, стойте. Маша, вы должны подумать, как лучше организовать прессу. Надо дать несколько жестких материалов о происках моих тайных недоброжелателей и завистников, чтобы обязательно был упомянут этот идиотский звонок. Список журналистов возьмите у Феликса. Все, спасибо. Я позвоню вам.

– Феликс Нечаев задержан по подозрению в убийстве Виктории Кравцовой, Томаса Бриттена и еще одного человека, – сказал Арсеньев.

Рязанцев наконец соизволил повернуться к ним лицом:

– Феликс? Это ничтожество? Погодите, вы сказали, он убил еще одного человека. Кого же?

– Проститутку с подмосковной трассы. Рязанцев закрыл глаза, погладил свои небритые серые щеки, словно хотел проверить, на месте ли харизма, и спросил растерянно:

– А зачем он убил проститутку?

ЭПИЛОГ

В семь вечера Маша все-таки ужинала в ресторане, но не со Стивеном Ловудом, а с Саней Арсеньевым.

– Где же он раздобыл пистолет? – спросила она, когда они уселись за столик.

– Нашел в багажнике “Фольксвагена-гольф”, под запаской. И счел это особым знаком, поскольку машина была от Вики, решил, что она ему как бы вручила это оружие.

– Он только в трех убийствах признался?

– Пока да. А что?

– Так. Ничего. Каким же образом к нему попала машина Кравцовой?

– Она ее купила за восемь тысяч, а потом увидела шубу тоже за восемь тысяч, о которой мечтала всю жизнь, и решила быстро продать машину.

– Это вам кто рассказал?

– Сам Нечаев. Они вместе зашли в меховой магазин в Столешниковом переулке.

– И что дальше?

– Он давно хотел именно такую машину, у него были эти восемь тысяч.

– Откуда?

– Во время последней пиар-кампании Рязанцева они все хорошо заработали, он в том числе. Он купил ей шубу, опустошив свою кредитку, она оформила ему доверенность на машину, прямо там, в Столешниковом, в ближайшей нотариальной конторе. И в тот же день он обнаружил в багажнике под покрышкой пистолет.