Лунный вариант

И, значит, выхода не имелось. Нужно продолжать действовать по первоначальному плану. Сейчас требовалось вплыть в люк лунной капсулы, забрать Аномалию, и все. Однако проклятый вакуумный костюм все-таки порядком раздулся. Это был скафандр другого типа, более примитивный, чем у Гагарина. Тот разрабатывали специально – для прогулок по Луне и для использования в «Кузнечике». Следовательно, у космонавта Владислава Волкова появились новые, серьезные проблемы.

Глава 4

Дрессировщики

После того как обе части будущего цельного «Союза-11» успешно совершили еще одну пертурбацию – вышли на орбиту естественного спутника Земли, – дело осталось за малым. Теперь два независимо летящих объекта требовалось соединить в единую, согласованно действующую машину. Разумеется, связка, должная родиться над мертвой, каменной глыбой Луны, была жалким аппендиксом двух некогда больших предметов. Не так давно стартовавшие в небо монстры первоначально достигали ста пятидесяти метров длины. Каждый из них имел по четыре ступени, и это только для достижения нынешней точки. Впереди должна случиться посадка, а потом возвращение назад. Для всего оставшегося имелись свои топливные баки и свои двигатели. Они, разумеется, были сущей мелочью в сравнении со сгоревшей над Байконуром первой ступенью. В ней имелось ни много ни мало – тридцать жидкостных ракетных двигателей, каждый тягой в сто пятьдесят четыре тонны на секунду. Достаточно серьезная вещица! Потому-то гигантские ракетоносители и взрывались в казахстанском небе один за другим, что всем двадцати четырем периферийным и шести центровым, сцепленным железом чудищам следовало действовать согласованно. Вот они и учились этому – снова и снова стартуя вверх. Советские конструкторы знали, как заставить физику, алюминий и жидкий кислород работать спаянно и подчиняться своей воле. Они были лучшими в галактике дрессировщиками техногенного мира.

А космонавты-первопроходцы являлись всего лишь кончиком их растянутого по Солнечной системе кнута. В настоящий момент они выполняли волю далеких повелителей, волю, зашифрованную в буквах и чертежах инструкций по управлению ракетами. Это были очень хитрые инструкции, надежные, как устав караульной службы.

Сейчас подполковник Георгий Тимофеевич Добровольский с помощью книппелей и кнопок управления сводил два независимых небесных тела в единую геометрическую точку. Одно из них – ракетный посадочный блок – было пассивной системой, и потому на принятом среди техников и перенятом космопилотами языке именовалось «мамкой». Другое, то, в котором восседали в креслах космонавты Георгий Тимофеевич Добровольский и Виктор Иванович Пацаев, соответственно, «папкой». «Папка» являлся активным участником производимого техникой акта совокупления. С помощью маневровых двигателей и коротких импульсных всплесков основного сопла он должен был сблизиться с «мамкой» и родить единое целое. Аморфная «мамка» была несколько солидней своего ухажера по размерам и массе. Тем не менее она не зависала в пространстве статично, ибо ничто в этой Вселенной не покоится полностью. Она шла по орбите, иногда ускоряясь, а иногда несколько замедляясь – в соответствии с законами германца Кеплера. Управляемый изнутри «папка» обязан был ее догнать и, как полагается, оседлать. Ну что ж, русские космонавты собаку съели на стыковках-расстыковках. Удачливым американцам следовало у них учиться, а не задирать нос выше пока еще твердо стоявших небоскребов.

Глава 5

Замкнутый космос

Он ошибся. Юрий Алексеевич не стал бы номером один, если бы делал что-то шаляй-валяй. Аномалия была закреплена как полагается – по предусмотренной схеме. И, значит, нужно было повозиться, чтобы освободить ее от крепления. Черт возьми, это требовало дополнительного времени, но вовсе не за счет отвязки ремней: стало невозможно отвертеться от необходимости проникнуть в оставленную Гагариным капсулу еще глубже, чем получилось сейчас. Но альтернативы не имелось. «Интересно, – несколько отрешенно размышлял Владислав Николаевич, – хоть кто-нибудь в ЦУПе выскажет правильную догадку, на каком этапе операции я потерял сознание? Никто наверняка не додумается до заклинившего люка, а уж тем более до слишком толстого скафандра, в котором я застряну». Перед тем, как несколько стравить воздух из многослойной резины, он горестно вздохнул.