141  

И тогда он сразу сел и замер на секунду-полторы. И улыбка его улетучилась. А потом он пристегнул ремень, молча обернулся на Аврору, словно что-то прикидывая, и включил двигатели, развернутые в бетон.

40. Чучбара[9]

Что есть война? Помимо всего прочего, разумеется. Есть она нагромождение случайностей, которые некоторые личности пытаются взять за горло и свести их, вместе с хаосом и противоречиями, к относительно предсказуемой системе.

Танк Джумахунова взобрался на гребень. Даже сквозь ограниченную видимость смотровых щелей командирской башенки он мгновенно оценил раскинувшуюся картину. Может быть, тот, берегущий его в Сахаре аллах сработал и здесь, он все-таки не оказался в первых рядах прорыва. Несколько досрочно увядших красавцев «Т-34-85» дымили отсеченными головами-башнями или беспомощно шаркали огрызками лопнувших от сверхзвукового удара гусениц – их уже добивали, тщательно выбирая местечко для входа подкалиберной смерти. И, значит, первая линия наступающих танков не справилась с поставленной командованием задачей. А следовательно, теперь на вторую, на двести метров отставшую шеренгу танков ложилась – вместо добивания врага и расширения пробитого прохода – задача первых. Ну, что же – двум смертям не бывать, а одной…

– Цель слева – орудие, дальность триста метров! Централизованный огонь! – орал Джумахунов в микрофон. Он не занимал должности командира взвода, но сейчас приходилось им быть.

А башня уже тряслась от бьющих в лоб снарядов неизвестной массы. И звенело в голове, а уши отваливались, когда эти разогнанные стволами болванки гахали, не умея пробить двадцать пять сантиметров стали. Но большущая тяжелая машина уже разгонялась вниз, и резал пространство впереди курсовой пулемет. Может, иногда он и попадал, но главное, не давал тем, из чьих брустверов высекал искры, тщательно и неторопливо навести ручные гранатометы. И пушка тоже стреляла, так, как учил Сталин – с ходу и не останавливаясь. Да, не попадала, но у тех, кто целил в танк из окантованных песочными мешками укреплений, сбивались сердечные ритмы, слепли глаза и вздрагивали не вовремя руки – и тогда они тоже мазали. И можно бы было это продолжать вечно – эдакая игра в поддавки до скончания мира либо хотя бы до пустоты снарядных ящиков, но ведь танк сокращал дистанцию, а сзади на гребень уже ступала, заползала, вваливалась пехота – и значит, здесь, на обратном скате, росли силы наступающих. А еще получали лишнее время приданные танковой шеренге корректировщики огня. И тогда те, далекие батареи гаубиц получали наконец пищу для ненасытных жерл. И вершилось возмездие за догорающих в «Т-34-85».

И уже под стальным прыжком обрушивался ближайший американский окоп, и шарахались в стороны каски. А позади, сверху, по ним уже били автоматы и рвались из стволов гранаты. А в жалящие пулеметные гнезда плюхали мигом растекающиеся огненные кляксы из «КВ-8». Но передовой шеренге пехоты некогда заниматься отдельными задавленными ужасом солдатами и даже их группами, их задача идти за танками, не отставая, ибо что есть танк, даже тяжелый, в окружении противника – мишень для наведенных отовсюду базук и фаустпатронов, вот что. И они шли, ложились костьми, но шли, ибо если вторая очередь танков будет прикончена так же, как и первая, тогда обречена и вся атака, и если сейчас смерть вероятна, то тогда, при бегстве через простреливаемый врагами холм, – она абсолютно неминуема. А значит, бег за тяжелым танком, не отставая, – лишняя гора железа впереди – дополнительный шанс выживания. Солярная копоть в глаза и ноздри – мелочь, привычная на учениях суета.

А 120-миллиметровый ствол непрерывно выплевывает снаряды. Гусеницы плющат торчащие из укрытий орудия. В передней части «ИС-3» уже до пятидесяти вмятин от встретившихся по курсу бронебойных, зажигательных и всяких прочих. Но все это мелочовка. Современная оборона базируется на встречном танковом ударе. Где вы, господа «Шерманы»? Покажитесь!

По команде Джумахунова наводчик несмело выглядывает из приоткрытого люка. Не вся ли бегущая позади пехота полегла? Нет, не вся – сквозь копоть проглядываются автоматные вспышки. Сколько траншей противника уже пройдено? Не пора ли закрепляться для обороны, пропуская вперед еще, наверное, не забравшийся на холмы второй эшелон?

Прямо по курсу, сквозь клочья черноты, мелькают камуфлированные под цвет пустыни спины – там, впереди, у неприученных к серьезному бою американских рейнджеров сдали нервы. Ну что же, мальчики, вот вам семь целых и шестьдесят две сотых миллиметра вдогон. Наверное, кто-то падает, но некогда смотреть на результаты – главное нейтрализация текущей и грядущей – плюс десять-тридцать секунд – опасности. Война, вернее бой, очень сильно сплющивает время, давит его в двумерность, а может быть, и в точку. Где ты, хваленая спираль времени Владимира Ильича?

  141  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×