Муму с аквалангом

– Я хотела от нее избавиться!

– Вполне естественное желание, если учесть характер старухи, – парировал Антон. – Вспомни, сколько лет мать мучила тебя…

– Так ведь любя! – зарыдала Эмма.

– Все равно бы она скоро умерла! – рявкнул Антон. – Колола себе совершенную ерунду! С таким же успехом можно физраствор вводить.

Эмма подняла голову.

– У нее было плохое лекарство? – спросила она.

– Примитивное, – пожал плечами Антон, – наверное, Анна Львовна сто лет не обращалась к кардиологу. Понимаешь, есть люди, которые в наше время принимают древние средства, хотя уже давно существуют препараты нового поколения, с минимальными побочными эффектами. Можно рубить дерево каменным топором, а можно спилить ствол алмазным электрорезаком. Понимаешь?

– Откуда тебе известно, что мама себе колола? – тихо спросила Эмма. – Вы же не общались.

– Давно как-то она обмолвилась, – выкрутился Поспелов.

– А-а… – кивнула Эмма. – Накапай мне валокордина. Ты прав, никто не узнает, куда я дену деньги. Завтра же займусь продажей дачи. Она же оформлена на меня. Сбавлю цену, и покупатель мигом найдется. Тогда ты сумеешь организовать свой бизнес.

Наутро после той беседы Софья вызвала Антона к себе.

– Мне надо… – начала Калистидас.

– Извини, – нервно перебил ее Поспелов, – денег у меня нет, последние ушли на похороны.

– …сообщить тебе кое-что, – завершила фразу Софья. – Эмма подозревает тебя в убийстве матери.

– Что? – отпрыгнул в сторону Антон. – Она, похоже, от горя рассудка лишилась.

Соня села в кресло, сложила руки на коленях и покачала головой.

– Ты совсем не знаешь женщину, с которой не один год спишь в одной постели. Эмма ненавидела Анну Львовну, хотела от нее избавиться. Старуха ее буквально извела, но сейчас у дочери наступило горькое раскаяние. И у нее есть улики.

– Какие? – воскликнул Антон.

– Разве невиновный задаст такой вопрос? – засмеялась Соня и закурила.

Калистидас с ранней юности баловалась сигаретами, а после смерти родителей дымила хуже паровоза. Вечно торчащая во рту любовницы сигарета бесила Антона. Вот и сейчас он передернулся и приказал:

– Говори!

– Ты точно назвал лекарство, которое вводила себе умершая.

– Ерунда, Анна Львовна упоминала о нем в разговорах.

– Эмма говорит, что нет.

– Она не помнит.

– Ладно, – сдалась Калистидас. – Когда Эммочка вошла в квартиру, там пахло твоим одеколоном, он очень резкий. Аромат остался в коридоре.

– Абсурд! – воскликнул Поспелов. – Я пользуюсь очень распространенным дешевым парфюмом. Может, к бабке сосед заходил.

– Эмма убеждена: мать не общалась с посторонними.

– Господи, она же не следила за ней! – отбивался Поспелов. – Позвонил сосед в дверь, соли попросил, зашел…

– Хорошо, – приняла и этот аргумент Софья. – Но, убирая квартиру, Эмма нашла под мойкой пустую ампулу из-под новейшего препарата для сердечников. Как она там очутилась? Анна Львовна пользовалась другим средством!

– Откуда мне знать? – заорал Антон.

Софья кивнула.

– Понятно. А еще на вешалке в прихожей висела бейсболка. Та самая, что я тебе из Греции в подарок привезла, – черная, с надписью «Афины».

Поспелов вмиг вспотел. Точно! Как он мог так облажаться? Войдя в дом к Анне Львовне, он машинально, по привычке, снял головной убор, повесил его на крючок и пошел в гостиную. Отправив тещу на тот свет, Антон, как ему показалось, тщательно замел следы. Но, оказывается, допустил массу оплошностей! Жена унюхала одеколон, нашла ампулу, брошенную мимо ведра. Черт возьми, следовало унести стекляшку с собой! Но если даже при наличии этих улик Антон мог выкрутиться, то кепка – это буквально гвоздь в крышку его гроба. Угораздило же его забыть бейсболку на вешалке! На следующее утро после смерти старухи в Москве резко похолодало, полил дождь, бейсболка Поспелову не понадобилась, он и думать о ней забыл…

– И что же теперь будет? – помимо воли спросил Антон.

– Ну пока Эмма не собирается идти в милицию, – загадочно улыбнулась Софья. – Вот только… представляешь, что случится, если она отправится на Петровку?

– Нет, – прошептал Антон.

– Тебя посадят, – пояснила Калистидас. – На много лет. Как моего несчастного отца.

Поспелов растерянно заморгал, до сих пор мысль о неотвратимости наказания не приходила ему в голову. Неожиданно Софья обняла Поспелова.

– Ты меня любишь?

– Да, – машинально ответил Антон, которому в тот момент было не до флирта.