Закон против тебя

Манохин отвернулся к окну, зажмурился и снова открыл глаза. Стараясь двигаться как можно естественней, он переместился так, чтобы посетитель его не видел, и вынул из кармана рубашки листок перекидного календаря.

Убедившись в том, что ошибки нет, он неторопливо подошел к столу и как бы между прочим положил листок перед Уманцевым.

– Кстати, – сказал он посетителю, – вы ведь, похоже, не здешний?

– Из Москвы, – как ни в чем не бывало ответил тот.

Уманцев взял со стола листок, рассеянно повертел его в пальцах и как бы невзначай заглянул в него одним глазом.

Он переменился в лице, но это длилось всего лишь одно мгновение, и посетитель, похоже, ничего не заметил.

– Что ж, – сказал Петр Николаевич, медленно сминая листок в кулаке, – давайте поговорим.

Глава 9

Пока Подберезский утрясал свои коммерческие дела, Борис Иванович, чтобы не скучать, прогулялся по окрестностям в поисках достопримечательностей. Из достопримечательностей ему удалось обнаружить только душную, несмотря на открытые двери, довольно грязную и битком набитую шумными завсегдатаями пивную, в которой торговали сильно разбавленным светлым пивом местного производства и лежалыми бутербродами с копченой рыбой. Борис Иванович заметил, что за некоторыми столиками пиво щедро доливают водкой. Этикетка на одной из бутылок показалась ему знакомой, и, присмотревшись, он узнал «Русалочьи слезы». К горлу сразу подкатил комок, а в почках толчком отдалась боль.

Комбат с сочувствием посмотрел на трех краснолицых, давно нуждавшихся в бритье и горячем душе «гуманоидов», которые, усиленно дымя сигаретами, оживленно беседовали, периодически прикладываясь к пол-литровым кружкам, наполненным взрывоопасной смесью цвета мочи. Понаблюдав за ними с минуту, он понял, что ни в сочувствии, ни тем более в советах эти ребята не нуждаются. Конечно, сеанс принудительного лечения в наркодиспансере им бы не помешал, но Борис Иванович считал, что подобные вещи взрослый человек должен решать самостоятельно. Если кому-то нравится спиваться, это его право – до тех пор, пока он не мешает окружающим. К хроническим алкоголикам и наркоманам он относился с брезгливой жалостью, но никак не с ненавистью. Ненавидеть можно было тех, кто сознательно травил людей, играя на, их слабостях, усугубляя их и получая на этом фантастические барыши. А эти… Комбат посмотрел вокруг.

Это, строго говоря, были уже почти не люди. Мозг у них был едва задействован, словарный запас сократился до нескольких десятков затертых от постоянного употребления фраз, и, судя по тому, как спокойно и без видимых последствий они литрами хлестали заведомо ядовитую дрянь, даже их физиология существенно отличалась от человеческой.

"Точно, – с иронией подумал Борис Иванович, мелкими глотками отхлебывая из кружки попахивающее псиной пиво, – марсиане. Купились на этикетку.

Думают, раз написано: «водка», значит, там и на самом деле водка. А раз водка, значит, надо пить. Вот я их и расколол. А может, ее марсиане и выпускают?

А в Куяре у них база. Спрятали летающую тарелку в сарай и в ус не дуют."

Он с отвращением отставил кружку. Пить эту дрянь было невозможно. Какой-то засаленный тип в растрепанной бороде и грязных лохмах, глядя мимо него мутными глазами, заплетающимся языком осведомился, будет ли «братан» допивать.

– Владей, горемыка, – сказал ему Борис Иванович и торопливо покинул заведение.

После спертой духоты пивной перегретый воздух улицы показался ему свежим и прохладным. Скверное пиво противно булькало в животе, иногда прорываясь наружу вонючей отрыжкой. Борис Иванович заметил гастроном, зашел в него, купил бутылку кефира и половинку батона. Он не жаловал кефир, но здешний оказался неплохой, да и батон был свежий, а поданный теткой Марьяной завтрак уже успел утрястись, так что Борис Иванович с аппетитом позавтракал вторично и не спеша двинулся к оставленной возле офиса машине.

Он как раз проходил мимо красивой, отделанной под красное дерево двери под полукруглым навесом, к которой вели выложенные мраморной плиткой ступеньки, когда кто-то раздвинул планки жалюзи на расположенном справа от двери окне и просунул в щель озабоченное бледное лицо. Стрельнув глазами направо и налево, человек в окне заметил Комбата, секунду разглядывал его в упор, а потом поспешно скрылся, выпустив планки жалюзи, которые тут же стали на место.