Херувим (Том 1)

Охранник поднял голову и проводил их внимательным взглядом.

— Всего доброго, — кивнула ему Юля. Он вежливо кивнул в ответ. Юля твердо пообещала себе, что ни за что не станет задавать вопросов о порванной фотографии.

В машине она включила музыку. В магнитофоне уже стояла кассета Вертинского. Анжела тут же стала подпевать, не разжимая губ. Мычала она весьма выразительно. Когда кончилась первая песня, она произнесла:

— Обожаю Вертинского! Он прикольный. Нервы успокаивает. Меня, знаете, до сих пор трясет.

— Почему?

— Да все из-за этого придурка.

— Ты о ком? — рассеянно спросила Юля.

— Не важно. А Генка получит по ушам, это точно. Спрашивается, какого хрена он мне эту сволочь приволок? Неужели нельзя было заранее просмотреть фотографии? Знает ведь, как у меня сейчас с нервами плохо!

Это было похоже на мысли вслух. Но такой монолог вполне можно было произнести и дома, в одиночестве. Юля поняла, что девочке нужен слушатель. Эмоциональное недержание — вещь неприятная. Юля чуть усилила звук.

• Ваш лиловый аббат
• Будет искренне рад
• И отпустит грехи наугад,

— сладко грассировал волшебный тенор.

— Вот, вот, из этой песни мы хотели сделать клип, — заявила Анжела, — но не успели. Все из-за этой скотины. Знаете, есть такие подлые мужики, которые к тебе тупо клеятся, и, если их посылаешь, они начинают всем свистеть, что это ты клеилась, ты его прямо достала, на шею вешалась.

— Знаю, — напряженно улыбнулась Юля и быстро, чуть фальшиво продолжила. — Это как в анекдоте про Васю и Брижит Бардо.

— Расскажите.

— Да ну, он старый, с бородой.

— Все равно расскажите.

— Ладно. Слушай, но если будет смешно, не смейся. Тебе нельзя. Впрочем, он не особенно смешной. Приезжает Брижит Бардо в Москву. Охрана еле отбивается от поклонников. Приемы, Кремль, Большой театр, все — как положено. В последнюю ночь перед отлетом к ней в номер влезает маленький такой, всклокоченный мужчинка. Она хочет позвать охрану, но мужчинка падает на колени и говорит: «Умоляю, успокойтесь, я совершенно безопасный. Меня Вася зовут. Я обожаю вас, все ваши фильмы смотрел по двадцать раз. У меня к вам огромная просьба. Вы когда подниметесь на трап самолета, обернитесь к толпе, крикните: „Вася!“ И помашите, рукой. Больше мне ничего не нужно». На следующий день она улетает. В аэропорту толпа поклонников. В толпе Вася. Она поднимается на трап и делает как он просил. А он громко, на всю толпу кричит: «Отстань, дура! Надоела!»

— Я бы таких Вась душила собственными руками, — пробормотала Анжела.

— Что, поклонники замучили? — сочувственно улыбнулась Юля.

— При чем здесь поклонники? Их почти не осталось. Скоро вообще не будет. Просто один такой придурок очень сильно испортил мне жизнь. Очень сильно. Только зовут его не Вася, а Станислав Владимирович Герасимов. Вы видели, как я фотографию порвала?

— Видела, — кивнула Юля и подумала: «Интересно, продолжает ли нас сейчас слушать господин полковник и если да, то что он на это скажет?»

— Вот. Это он. Стас Герасимов, — с ненавистью прогудела Анжела, — его поганая рожа. Ненавижу. Как он ко мне клеился, это надо было видеть! Я сначала отнеслась к нему вполне спокойно. Он внешне вроде бы нормальный. Но потом поняла: придурок. Полнейшее дерьмо. Ну и послала его подальше. А он, мало того что пошел всем свистеть, будто это я липла к нему как банный лист. Он еще распустил слух, что я на колеса подсела и пыталась его подсадить, так сильно хотела его, секс-гиганта, затащить в койку.

— Мерзавец, — согласилась Юля, — и что, нашлись дураки, которые ему поверили?

— А то как же! — Она завелась всерьез, но не могла кричать, у нее получался утробный рык. — Он умеет очень убедительно врать. Ненавижу!

— У тебя были из-за его вранья неприятности?

— Неприятности? Ну да, мне немножко личико попортили. Только лишь.

— Прости, не поняла.

— Все из-за него, понимаете? Вот это все, — она ткнула пальцем в повязку на лице, — из-за Стаса Герасимова! Только из-за него!

Юля резко затормозила. Они ехали по темному узкому переулку, и проезжую часть не спеша переходила собака.

Анжела вскрикнула, нечаянно раскрыла рот и тут же застонала:

— Ой, мамочки, как больно!

— Господи, ну что такое? — Юля медленно развернулась к обочине. — Где больно?

Сзади завизжали тормоза, вспыхнули фары.