Экипаж черного корабля

Но дает ли безысходность выбора оправдание предательству? Судя по маскируемым под бесстрастностью чувствам, абсолютно не дает. И генерал-канонир цедил через трубочку подслащенное какао, заваливая оперативными разведывательными сводками тяжелый, неперевариваемый ком внутри.

109. ОЧИЩЕНИЕ

Шлюзовая камера являлась необходимым атрибутом «боевой горы». Еще бы, ведь гига-машина предназначалась для войны в зараженной радиацией, химией и прочей мерзостью местности. Прибывающие извне танки запускались вначале под надежность брони, а уже здесь подвергались мойке, дегазации, дезактивации и санобработке. Существовали разные ступени тщательности этих процессов. В самых строгих каждый «Циклоп-10» обязан был торчать в шлюзе почти час, однако в реальности на это не было ни времени, ни средств. Времени потому, что танки ездили по Эйрарбии не в одиночку, и как бы это выглядело, если б несчастную «квадратную пятерню», вернувшуюся из далекого похода, держали перед воротами много часов. Конечно, общее количество шлюзов на «Сонном ящере» равнялось восьми. Но ведь каждая «пятерня» имела свое собственное место внутренней дислокации, а «гора» — вовсе не испещренное автострадами сооружение, не из каждого места можно попасть в произвольно выбранное другое на четырехгусеничной машине. Бесконечность ожидания своей очереди, когда вот она, перед носом, безопасность от ударной волны атомных взрывов, а главное — от распыленных в воздухе нуклидов, очень плохо действует на психологическое состояние танкистов: в следующий раз их, чего доброго, не выгонишь на боевое задание.

К тому же есть еще и материально-технические факторы. Лучший из распространенных растворителей — вода. «Ящер» покуда не пополнял ее внутренние запасы, а значит, та, что имелась на борту, гонялась по замкнутому циклу. То есть даже вода, уже несколько зараженная чем-либо, после проведения фильтрации-очищения снова бросалась в дело. Потому с каждым разом дезактивация, по сути, проводилась все хуже. Кстати, если бы гига-танк и всосал в себя какое-нибудь подвернувшееся под руку озерцо, то и это решило бы проблему не до конца — вся окружающая местность являлась зараженной в той или иной мере. Так что стоило потерпеть до лучших времен, когда период полураспада ядер несколько снивелирует заражение, а пока гонять по кругу свои собственные водные ниагары.

По всем этим причинам на обработку одного танка отводилось десять минут, и ни секундой больше. Потом стена брони распахивалась, и «Циклоп» катил дальше. Здесь он снова замирал, поскольку оказывался на мощном подъемнике, способном двигать по вертикали больше тысячи тонн груза за раз. Отсюда танки забрасывались на двадцать-тридцать метров выше согласно схеме их расположения, а порой даже на сорок — там находились ремонтные мастерские.

Так что на приемном шлюзе хватало суеты. Правда, в основном это была суета механизмов, а не организмов. Давно миновали времена, когда «Циклоп» поливали из шлангов облаченные в защитные костюмы техники, — все творила не слишком разумная, но надежная автоматика. А пока наведенные загодя брандспойты обрабатывали танк, его измотанный экипаж дремал. В принципе единственными, кто обязан был нести какое-то наблюдение, значились только водитель и командир, но чего им следовало опасаться теперь, когда за «Циклопом» задвинулась толстущая бронеплита?

А операторы шлюза, руководящие обработкой запущенных машин? Только за последний час сюда попала шестая — им уже наскучило пялиться в черно-белые экраны.

Поэтому в шуме бьющих под давлением струй никто не услышал, как вывалилась, зазвенев, выломанная с помощью игломета (не за счет стрельбы, а в силу рычажного момента) решетка и как за ней мешком, абсолютно неловко, ляпнулся попривыкший к ползучему образу жизни Хорис-Тат.

А когда брандспойты выдохлись, то в окутавшем все паре (не забывайте, что подвергаемый обработке танк явился из холодного мира «синхронного задувания солнц», а здесь, внутри, была нормальная, пригодная для жизни температура) никто не обратил внимания на мелькнувшую тень полуголого человека. Миг, и он уже лежал, втиснувшись между башней и принайтованной поперечно запасной сталерезиновой гусеницей.

Рыкнула короткая сирена. Броне-лейтенант замер, опасаясь, что, наконец, пришел его черед умирать. Он ошибся, сирена выла на всякий случай: было замечено, что иногда, за время короткой стоянки вымотанный экипаж успевает заснуть в полном составе.