Вечная ночь

— …Коля, смотри, у тебя все остыло. — Голос Зои Федоровны прорвался сквозь алую пульсирующую пелену, которая окутала Зацепу, как адское пламя, пока холодное и безвредное.

— Вам не понравилось мясо? — спросил официант.

— А? Спасибо. Все очень вкусно.

Зоя строго посмотрела на мужа, покачала головой.

— Как же вкусно, когда ты даже не попробовал? Ешь, пожалуйста. Это свежайшая парная телятина.

Глава четырнадцатая

Дима Соловьёв сидел в своём кабинете над кипой протоколов допросов свидетелей, механически пробегал глазами строки и опять, как полтора года назад, не мог найти ни одной зацепки. Он вдруг вспомнил, как в девяносто восьмом парадоксальная версия профессора Гущенко, что серийный убийца, который режет проституток в Калининградской области, и аноним-кляузник, который звонит в прямые эфиры на местное радио, телевидение, возмущается падением нравов, распущенностью молодёжи, требует принять срочные меры, — одно лицо.

Кирилл Петрович предложил устроить ток-шоу на местном телевидении, поговорить в прямом эфире на темы, волнующие анонима. Он был уверен, что аноним позвонит. Действительно, позвонил. Стал высказываться по теме. Гущенко тут же понял, что это он, вступил с ним в диалог и держал на связи столько, сколько нужно было, чтобы определить его местонахождение.

Уже во время разговора профессору Гущенко удалось добиться от маньяка косвенного признания.

— А вы, — спросил Гущенко, — лично вы что-нибудь делаете, чтобы очистить общество от скверны?

Маньяк распалился. Его впервые слушали по ту сторону экрана, с ним говорили серьёзно и уважительно.

— Я не сижу сложа руки, — кричал он, — я борюсь со злом. Это главная цель моей жизни.

— Да, у вас великая цель. Вы сильная личность, вы честный благородный человек. Я не спрашиваю о методах вашей борьбы, но скажите, чувствуете ли вы, что она имеет реальные результаты?

— Чувствую. Знаю. Результаты есть.

— Какие же?

— Я преподал этим сукам хороший урок, как надо себя вести, теперь они по крайней мере боятся! Каждая шлюха знает, что с ней будет! Карающий меч настигнет каждую, каждую! Я докажу всему миру, кто я такой! Моё место в Кремле!

Запись этого ток-шоу теперь показывают как учебное пособие криминалистам, судебным психиатрам. А сначала к идее Гущенко отнеслись скептически, как и ко многим другим его идеям, парадоксальным и неожиданным.

Кирилл Петрович привык побеждать. Молох оказался первым его серьёзным поражением.

«Может быть, поэтому он не хочет верить, что убийство Жени — продолжение серии? — подумал Соловьёв. — Профессор уже успел выстроить пару версий. Детский врач, учитель, взрослый любовник маленькой девочки, отец её ребёнка. На самом деле он запутал меня совершенно. Неужели он всерьёз, искренне верит, что Женю мог убить кто-то другой, не Молох? Или просто пытается взглянуть на это дело под новым, неожиданным углом? Это ведь один из постоянных его методов: если перестаёшь видеть что-либо и перед глазами муть, попробуй изменить угол зрения».

Дима нервничал и злился на себя. Ему хотелось позвонить Оле. За полтора года они не виделись ни разу, оба понимали, что это ни к чему. Никого продолжения быть не может. Она ни за что не уйдёт от своего Филиппова, хотя вряд ли счастлива с ним. А встречаться потихоньку, врать, выкраивать часик-другой на быстрые вороватые свидания — это не для неё. Она так не сможет. Соловьёв, наверное, смог бы и так. Если честно, он смог бы как угодно, лишь бы видеть её иногда.

Они собирались пожениться сразу после десятого класса. Родители, и его, и её, считали это глупостью. Мама Димы говорила, что Оля эгоистка и слишком интеллектуальна. Для сына она мечтала о ком-нибудь попроще, чтобы была жена как жена, не книжки читала, а стирала и готовила. Мама Оли уверяла, что ничего конкретно против Димы Соловьёва не имеет. Он милый мальчик. Но жениться в семнадцать лет рано. Сначала надо получить профессию, создать собственную материальную базу.

Действительно, базы у них не имелось, ни материальной, никакой вообще, кроме любви. Родители объясняли, что любовь — это прежде всего ответственность. Дима и Оля были бы рады не слушать родителей, но оба в то время полностью зависели от них. Жить вместе с родителями не получалось. Пробовали. В маленьких двухкомнатных квартирах, кстати совершенно одинаковых, становилось тесно, все друг друга напрягали.

Дима готов был разгружать ночами вагоны, чтобы заработать и снять отдельное жильё. Но после трудовых ночей он засыпал на лекциях, чуть на завалил сессию, а денег заработал до смешного мало. Кончилось все тем, что пьяный-коллега грузчик уронил ему на руку ящик с мясными консервами. Получился какой-то сложный перелом, несколько косточек раздробились и долго не хотели правильно срастись.