Путь Кассандры, или Приключения с макаронами

– На одном «Господи. помилуй», – ответила та. – временами приходилось выходить, и руками разбирать завалы. Иногда па это полдня уходило.

– До чего же монахи любят макароны! – покачала я головой.

Но в общем мы в этот день разговаривали мало – такой напряженной была дорога.

Даже свое рукоделие мать Евдокия спрятала в рюкзак и не выпускала из рук карту, подсказывая мне дорогу; штурман из нее получился гораздо лучший, чем водитель.

К середине дня напряжение мое достигло высшей точки, и я запросила отдыха. Мать Евдокия не спорила.

– Давайте постоим, вы поспите, а потом все-таки поедем дальше. Если впереди дорога будет не хуже, то вечером нас ждет полно ценный отдых и горячая еда.

– Кончатся наконец эти горы? – обрадовалась я.

– Нет, они станут еще выше, но там есть деревушка, где спасается маленькая православная общинка. Это большие друзья нашей обители, у них мы остановимся и отдохнем.

– Это бывшие испанцы или французы?

– Нет, они русские. У них есть церковь, и мы, может быть, успеем на вечернюю службу.

– Благодетельница моя святейшая, ведь об этом я только и мечтала! А поспать в тепле мне там никак не удастся.

– Конечно! Они там хорошо устроились. Так хорошо, что, пожалуй, способны продержаться до самого конца, если их прежде не обнаружат.

– До конца чего?

– До конца света, конечно.

На это мне ответить было нечего. Я только хмыкнула и заглушила двигатель.

Из машины выходить мы не стали, чтобы не потерять накопленное тепло. Мать Евдокия достала термос с кофе, уже третий с начала пути и последний, бутерброды, и мы пообедали. Я хотела уснуть, но мне это не удалось.

– Мать Евдокия! Расскажите мне об этих людях, у которых мы остановимся. Кто они, как попали сюда, в горы, и от кого это они «спасаются»?

– С удовольствием расскажу, ведь я их всех очень люблю. В общине всего человек двадцать вместе с детьми, руководит ею мать Ольга.

– Она монахиня?

– Нет. Все зовут ее матерью Ольгой, потому что она там главная и у нее семеро детей. Один ее сын – православный священник, отец Антоний.

– А как она, русская, попала в Испанию?

– Очень просто: вышла замуж за испанца, работавшего в России, и он увез се в Барселону. Она родила семерых детей и всех воспитала в православии. Она помогла построить в Барселоне русскую церковь и была в ней старостой, пока церковь не ликвидировали. Ее старший сын Антон, как я уже говорила, стал священником, а старшая дочь – монахиней. Она живет в нашей обители, зовут ее сестра Васса. Еще задолго до Катастрофы Ольга уговорила мужа купить дом в горной деревушке, чтобы вывозить туда детей па каникулы. Во время землетрясения все дома деревни были разрушены, кроме Ольгиного дома. Когда Испания сдалась Мессу, муж Ольги принял присягу и печать. Она забрала детей и уехала в горы, оставив ему письмо, что уезжает на родину; она действительно сделала несколько попыток перебраться в Россию, но началась война и это стало окончательно невозможно. Возможно, муж разыскал бы ее и детей, но он ушел на войну и не вернулся.

– Неужели из-за простого персонального кода можно оставить мужа и лишить детей отца? Не понимаю!

– Их разделили Христос и Антихрист. Весь мир сейчас так делится да уже почти и разделен.

– Как прикажете вас понимать, мать Евдокия? Вот я, например, вполне лояльная планетянка и мессианка по убеждениям, у меня есть персональный код. а с ним и все гражданские права и обязанности. Бабушка мои верит в Христа, но она меня любит, доверяет мне, и между нами почти не бывает разногласий. Вы не хотите сказать, что она плохая христианка раз продолжает меня любить и вовсе не собирается со мной разделяться?

– Насколько мне известно, нас уже пытались разделить, но это не удалось. Елизавета Николаевна – прекрасная христианка. Это вы Сандра, плохая мессианка.

– Ну, знаете! – я в негодовании подскочила на сиденье и стукнулась головой о потолок кабины. У меня сразу же начала расти шишка, а гнев – затихать. Я только потерла рукой ушибленное место, а потом махнула ею:

– Да ну вас, мать Евдокия! Давайте оставим наши идейные разногласия до конца путешествии. Вот сдадим вашей игуменье макароны, тогда можно будет и поспорить.

– Вот и хорошо, вот и договорились, – пропела мать Евдокия со своей лукавой улыбочкой. – Принести вам холодный камешек на шишку положить?

– Нет, только не это! Еще и мозги морозить!…

– В таком случае не хотите ли поспать?