Микстура от косоглазия

– А сам? Сам чего не дома?

– Так я работаю!

– И я на службе!!!

– На какой?

– Книгу пишу!

– Офигеть можно!!! – перешел в диапазон ультразвука муж. – Просто сбрендить!

– Не нравится, уходи к своей Валечке!

– К какой?

– К такой! К которой сегодня в пять утра с букетами и конфетами отправился! – выкрикнула я и рухнула на сиденье.

Внезапно я почувствовала, что силы покинули меня. На душе стало черно, внутри ворочалась горькая обида, смешанная с невероятным удивлением. Я хотела найти Женю Славского, а наткнулась на какую-то сумасшедшую бабу, невесть почему решившую бежать. Значит, я шла по неверному пути, книги не будет!

Из глаз хлынули слезы. Куприн прижал меня к себе.

– Вилка! Ты ревнуешь!

Я уткнулась в пахнущий знакомым одеколоном шарф и, ощущая безмерную усталость, тихо сказала:

– Вовсе нет, можешь отправляться к своей Валечке, семь футов тебе под килем!

Куприн рассмеялся:

– Хочешь с ней познакомиться?

– Нет.

– Давай представлю вас друг другу!

Я пнула Олега сапогом.

– Нет!!!

Но муж встал, открыл дверь и крикнул:

– Валя, поди сюда!

Я быстро вытерла рукавом пальто лицо. Эта женщина не должна увидеть меня в слезах.

В «Волгу», сопя от напряжения, влез Шмаков.

– Вот, – хмыкнул Олег, – знакомьтесь, Валечка!

– Совсем заработались, – покачал головой Валентин, – мы сто лет друг друга знаем!

У меня в груди будто лопнула туго натянутая струна, по щекам вновь потекли слезы.

– А зачем ты к нему в пять утра поехал?

Валентин недоуменно смотрел на нас.

– Операция у нас тут была подготовлена, – вздохнул муж, – тщательно разработанная акция по задержанию.

– А букеты и конфеты кому?

– Да никому, – пожал плечами Олег, – позвонил Вальке на мобильный и сказал: «Уже бегу», а он…

Куприн глянул на Шмакова:

– Помнишь, что ты мне сказал?

– Так я пошутил, – растерянно ответил Валя, – дескать, букет с конфетами прихвати, раз на свидание торопишься. Я, если не высплюсь, всегда глупо шучу. А что у вас стряслось?

– Ничего, – хмыкнул Олег, – так, шум в канале связи, сбой в системе, маленькая техническая неполадка.

Домой мы явились поздно вечером. Сначала просидели несколько часов у Куприна на работе, а потом отправились в кафе, где провели еще много времени, выясняя отношения.

Открыв дверь, Олег споткнулся о сумку и спросил:

– Это что?

– Вот, – быстро нашлась я, – решила твои вещи в химчистку сдать, должны были приехать, да, наверное, забыли.

– У меня нету такого количества шмоток, – ответил Куприн, вешая куртку.

Я посмотрела в коридор и удивилась. Ну и ну! Все свободное пространство было заставлено чемоданами и сумками, мест двадцать, не меньше. На вешалке болталась дорогая шуба, похоже из соболя, рядом валялись высоченные сапоги-ботфорты на головокружительном каблуке.

– У нас гости! – в ужасе вскрикнула я.

Послышалось легкое шарканье, и из кухни вышла Марина Степановна со стаканом в руке. Увидав нас, она радостно заявила:

– Олег, вы сегодня спите на кухне.

– Почему? – удивился муж.

– В вашей комнате на диване постелили мне!

– Зачем? – подскочила я. – Что за ерунда!

– Лора приехала, ей нужна отдельная комната, – пояснила старуха.

– А с Вованом ей не хочется рядом лечь после долгой разлуки, с горячо любимым мужем? – прошипела я.

– Владимир Семенович храпит, – отрезала старуха, – Лорочка должна отдыхать. А я не могу жить в одной комнате с посторонним мужчиной, и вам, Виолетта, придется выключить лампу сразу, а не жечь ее до утра, я не способна спать при электрическом свете.

От такой наглости я просто потеряла дар речи и хлопала глазами, глядя, как старуха шаркает по коридору. Наконец она добралась до нужной двери, постучалась и воркующе-ласковым голоском запела:

– Лорочка, я принесла тебе чай, можно войти?

– О господи, – раздался в ответ тоненький, капризный голосок, – сколько раз можно повторять! Я не пью чай, никогда, только сок и воду! Оставьте меня в покое, только заснула!

Марина Степановна вжала голову в плечи и пролепетала:

– Но ты же всегда раньше любила в кроватке выпить чашечку «Липтона»!

– А теперь нет, – рявкнула певица, – отвяжись!

Свекровь попятилась и наткнулась на меня взглядом.

– Вот, – растерянно пробормотала она, – я старалась, купила самый дорогой, листовой, в жестяной банке, настаивала по часам. А она, оказывается, теперь только сок употребляет. И куда его деть?